[217] Обряд Олисичествления (2/2)
Но Ху Вэй нервничал, и это было заметно даже Ху Фэйциню. «С чего бы?» — удивился он и предположил, что тот ерошится из-за грядущего и неизбежного наказания, которое ему прилетит, когда Ху Цзин узнает, что он не только полез в запретные источники, но и Лисьего Бога с собой потащил!
Вылезши из девятого источника, Ху Фэйцинь расставил лапы и принялся вертеть головой, отряхиваясь. Смысла в этом не было, ведь предстоял ещё и обратный путь, но ему хотелось вытряхнуть налившуюся в уши воду. Было бы неплохо, если бы лисы ещё умели сворачиваться и выжимать себя, но нечего и мечтать.
Ху Вэй тоже отряхнулся, но как-то вяло, покосился на Ху Фэйциня… и одним прыжком сбил его с ног, хватая зубами за загривок и подминая под себя. Ху Фэйцинь потрясённо затявкал. Он хорошо затвердил Лисье Дао и помнил, как Ху Вэй говорил ему, что в лисьем обличье такими вещами заниматься нельзя. А вот теперь Ху Вэй на него накинулся и… Ему стало страшно, когда он сообразил, что Обряд Олисичествления, должно быть, и состоял именно в этом, а вовсе не в девятикратном погружении в источник, и это точно никакого отношения не имело ни к его ранам, ни к ссадинам. Ху Фэйцинь взвыл благим матом, шерсть от страха встала дыбом, в животе свернулся липкий холодный комок, Лисье Пламя взвилось так, точно его стегнуло порывом сильного ветра. Они как-то незаметно превратились в людей, и дальнейшее мало отличалось от того, что обычно бывало между ними, но шок от того, как и чем это всё началось, никуда не делся. Глаза Ху Фэйциня были широко раскрыты и полны беспредельного ужаса, он ждал, что в любую минуту произойдёт что-то ужасное, не зря ведь выставляют запреты, а подобное было в Лисьем Табу, Ху Вэй сам ему говорил, когда они жили на Лисьей горе! Но ничего не произошло, ровным счётом ничего.
Ху Вэй слез с него, ухватил за руку и потянул, чтобы его поднять, но Ху Фэйцинь только проскользнул животом по камням, точно ящерка: руки и ноги у него были и без того слабые от многократных погружений в горячую воду источников, а страх отнял последние силы.
— Да лапы у тебя отнялись, что ли? — недовольно рыкнул Ху Вэй, схватил его за плечи и поставил на ноги.
Ху Фэйцинь несколько опомнился, зарычал и приложил массу усилий, чтобы вцепиться Ху Вэю в физиономию или хотя бы в волосы и при этом ещё и попытался его укусить. Ху Вэй легко перехватил его руки и держал на некотором отдалении от себя, так что Ху Фэйцинь мог только сверкать на него глазами и щёлкать и скрежетать зубами.
— Сдурел? — как ни в чём не бывало воскликнул Ху Вэй.
— Ах ты, паскудный лис! — прорычал Ху Фэйцинь сквозь зубы. — Лисье Табу нарушил!
— А? — отозвался с недоумением Ху Вэй, потом протянул со смехом: — А-а… вот ты о чём…
Ху Фэйцинь долго ещё бился в его руках, изрыгая совершенно потрясающие по лисьим меркам проклятия и стараясь укусить или оцарапать Ху Вэя, но тот держал крепко, выжидая, когда Ху Фэйцинь обессилит и перестанет. Через какое-то время Ху Фэйцинь обмяк, Ху Вэй его отпустил… и Ху Фэйцинь тут же вкатил ему знатную оплеуху! Ху Вэй потёр скулу с таким видом, точно был даже доволен таким развитием событий. Он и был доволен.
— Возвращаемся, — сказал он, потянув Ху Фэйциня за руку. — Как бы нас тут не застукали.
— Чтоб тебе хвост дверью прищемило! — выругался Ху Фэйцинь.
Видя, что Ху Фэйцинь не собирается его слушаться, Ху Вэй подхватил его на руки, и возвращались они уже так. Видимо, решил Ху Фэйцинь, обратный путь надо было проделывать в человечьем обличье. У первого источника Ху Вэй поставил Ху Фэйциня на ноги и принялся натягивать на него одежду.
— Я сам! — буркнул Ху Фэйцинь, отпихивая его локтями.
Ху Вэй терпеливо сносил все тычки и ругань, но в юго-восточный павильон Ху Фэйциня всё-таки отнес: ноги у того подламывались, он не смог сделать и двух шагов.
— Тебе надо выспаться, — сказал он, укладывая Ху Фэйциня на кровать. Тот заворчал и полез под одеяло, костеря Ху Вэя во все оскрёбки. Скоро ругань сбилась на невнятное бормотание, а потом и вовсе затихла.
Ху Вэй не ложился. Он принёс льда в миске и сидел возле кровати: если Ху Фэйцинь проснётся и захочет пить, то он накормит его льдом.
Но Ху Фэйцинь беспробудно продрых до самого утра.