6 Глава: Перспективы, часть 2 (1/2)
***</p>
Друг - это тот, кто знает тебя </p>
и любит неизменно.</p>
- Элберт Хаббард</p>
***</p>
4. Туббо</p>
Туббо о многом жалел в своей жизни, которую успел пожить.
Он жалел, что игнорировал своих родителей, и никогда не узнает, сожалели бы они о своих ехидных комментариях, когда он не поступил в медицинский, как они с Лани. Он жалел, что сказал им, что ненавидит их, даже если это отчасти было правдой. Он жалел о той капле облегчения, которое испытал, когда узнал, что они погибли, и за которым вслед последовала мерзкая мысль, что он ужасный человек, раз так считает. Он жалел, что отдалился от своих родителей, потому что, согласно многочисленным книгам о семейных отношениях, которые он читал, большинство подростков становились друзьями своим родителям в зрелом возрасте. Большинство, но не все - очевидно, некоторые родители могли выйти за рамки дозволенного и навсегда потерять право называться родителем или получить прощение.
И какими бы едкими ни были их комментарии, как бы надменно они себя ни вели, родители Туббо исправно платили за его учебу, уроки, форму и обеспечивали его во всех отношениях, кроме эмоционального. Он никогда не был ревнивым человеком - не то что Пурпуд - и он никогда не завидовал гордости и подаркам, которыми его родители осыпали Лани.
Он с самого детства знал, что был своего рода гением, и многочисленные тесты и раннее поступление в Академию Флота доказывали это. Окончить Академию досрочно, стать самым молодым членом командной группы, стать начальником инженерного отсека Л'Мэнбурга - все это были цели, которые он поставил перед собой и достиг. Он обрел друзей, семью и дом, когда его родители умерли в его четырнадцать лет.
Возможно, он заменил своих родителей Филом и Кристен, даже если он не был официально усыновлен, как Томми. Он никогда не стремился к этому, и теперь, когда ему исполнилось восемнадцать, он должен был получить опеку над Лани, когда они вернутся на Терру.
Ну, если они вернутся на Терру.
Еще одна вещь, о которой он сожалел, - это то, что он сказал Томми, когда пожелал, чтобы умер он, вместо Ранбу. Неважно, сколько раз он извинялся и будет извиняться в будущем, это никогда не изменит тех слов, что он бросил в гневе, отчаянии и скорби, как и не изменит того, что какая-то часть его хотела этого. Что бы он ни говорил, это никогда не отменит того факта, что иногда он ловил на себе затравленный взгляд Томми, и понимал, что Томми предпочел бы, поменяться местами с Ранбу. И это причиняло боль.
Он знал только то, что произнес эти слова, и Томми ушел, не успев дослушать фразу, полную беспомощности и сокрушений, а потом он лежал на спине и думал, вернется ли Томми, куда бы он ни ушел, особенно без Клементины.
Томми вернулся - и никто из команды не сказал ничего необычного - это шло вразрез с тем, чего ожидал Туббо, но он придержал язык, потому что не заслуживал больше быть другом Томми. Однако Томми так не считал - его счастье, что у него был кто-то, кто прощал все его ошибки, - но, опять же, Томми всегда был слишком доверчив. Как бы Туббо ни критиковал Пурпуда за его мораль - как публично, так и лично - Туббо знал, что для Пурпуда Томми всегда был на первом месте - независимо от того, какие законы ему придется нарушить и от каких принципов отступить, чтобы вернуть Томми к жизни.
Несмотря ни на что, для Пурпуда Томми оставался на первом месте. Все это знали. Парень не особо умел это скрывать. Туббо впервые осознал это странное обстоятельство в уборной, когда Пурпуд ругал своего друга за отрицание, и Туббо случайно узнал, что Томми Иннес был лидером Детского Восстания на Красной Планете.
Тот еще денек был. Он ожидал, что лидер будет старше. Он ожидал, что он будет более зрелым. Он ожидал буквально кого угодно, только не Томми, но, возможно, именно поэтому никто не знал до последнего, пока не стало слишком поздно.
Возможно, он завидовал. Возможно.
Может быть, он завидовал тому, что у Пурпуда и Томми было то, чего у него больше никогда не будет, не после того, что сделал Хрома. Не после смерти Ранбу. Может быть, он немного ненавидел себя за то, что желал того, что было у них. Эти двое проходили через рай и ад, только чтобы просто поговорить друг с другом - геноцид на Красной Планете был тяжелой темой. Никому не хотелось говорить о чудовищно убитых детях, также как и о детях из Детского Восстания, так упорно сражавшихся за свободу, которая в итоге досталась лишь одному из них: Томми угодил в плен в Пустоши, а Ранбу потерял память.
И, возможно, Туббо жалел еще об одном.
Может быть, это было то, что он никогда не найдет время, чтобы сказать своим друзьям и семье, как любит их.
Ведь в жизни не было ничего определенного, кроме смерти.
5. Томми</p>
Он почесывал швы, что наложила Лани всего несколько минут назад, когда вдруг почувствовал зуд на затылке. Не настоящий зуд - как от терранского жука, на которого Дрим жаловался Сапнапу, когда тот однажды укусил его за зад - а небольшой тик, который ощущался каждый раз, когда Рэй была достаточно близко, чтобы случайно передать часть своего беспокойства через связь, которую они разделяли.
Томми вскочил на ноги, Лани издала легкий писк, вытирая руки влажными салфетками, и небольшая кучка ткани в красных пятнах соскользнула со стола. Дриста дернула головой вверх, с того места, где она энергично вращала своим тренировочным мечом.
Признаться, они все были немного на взводе.
«Что такое?» - потребовала Дриста, тоже поднимаясь на ноги. «Что случилось?»
Томми отмахнулся от нее рукой, наклонив голову. «Тише!» Девушка нахмурилась, но замолчала, скрестив руки. Он закрыл глаза и нащупал путь к двум своим закрытым узам - об одной из которых он совсем забыл из-за стресса. Рэй была темной и молчаливой, что означало, что она была слишком далеко, чтобы связаться с ним, хотя по слабому мерцанию он знал, что она была жива, но Техно ощущался... больным. Зараженным. Неправильным. На первый взгляд, все было нормально, но когда Томми ощупал место, откуда исходил зуд, его ментальная рука отдернулась, словно он только что коснулся раскаленного железа.
Кровь.
УБЕЙ ЕГО, ГЛУПЕЦ!
Кровь для...
УБЕЙ ЕГО!
Паника охватила Томми от множества голосов, один из которых упорно заглушал остальных - Яйцо сидело в голове Техно и управляло им. Это не имело смысла, потому что, по мнению Томми, Техно обладал довольно сильной психической устойчивостью, и Томми говорил с Яйцом, но, возможно, его депрессия каким-то образом пересилила грубые слова, которые это существо изрыгало на него.
Он вздохнул.
«Томми?» - спросила Лани. Голос был слаб, будто она была далеко.
Кого Яйцо хотело, чтобы Техно убил?
Он вздохнул еще раз.
«Томми!» Это была Дриста, хотя она тоже звучала так, словно находилась на другом конце поля, крича издалека.
Он потрогал маленький узел, что являлся замкнутой связью, которую он разделял с Техно, но на этот раз он был готов к волнам кипящего красного цвета, которые она излучала.
Маленький Авиан!
КТО ЭТО?
О, Томми!
ТЫ ЗДЕСЬ? НЕВОЗМОЖНО.
«Убирайся из его головы», - рыкнул он на Яйцо, не обращая внимания на воркование Голосов - так вот что имел в виду Техно. По крайней мере, они были спокойнее, чем Яйцо.
Если бы ему давали пятак каждый раз, когда голоса в голове Техно захватывали контроль, у него было бы два пятака, что было странно, ведь это случилось уже дважды.
ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ КОНТРОЛЯ НАДО МНОЙ, ТОММИ ИННЕС.
«Ты прав», - с силой выдавил он, пытаясь найти источник личинки в голове своего брата. «Не имею. Убирайся. К черту. Он мой».
ОН ТЕБЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ.
«Как и тебе».
Я ТАК НЕ ДУМАЮ.
Вспышка самодовольства не казалась человечной - если вообще не бесчеловечной; она была смутно похожей на инопланетную, что имело смысл, поскольку это определенно было Яйцо, которое передавало эти эмоции. Если только инопланетные яйца, контролирующие разум, могли передавать эмоции. А потом Яйцо было отброшено в сторону, когда один из голосов зашипел на него.
Забавно, что кем бы ты ни был: женщиной, мужчиной или ребенком - в конце концов мы все истекаем кровью.
Затем Томми увидел вспышку карих глаз на фоне металлических воздуховодов машинного отделения и почувствовал на губах вкус меди. Он задохнулся, вырываясь и захлопывая стену между собой и той связью, что делил вместе с Техно.
«Томми!» - кричала Лани, и он моргнул, возвращая себя в реальность. По щекам девушки-Шалкера текли слезы. «У тебя... у тебя только что был приступ?»
«Нет», - мгновенно ответил он и посмотрел на Дристу. «Нам нужно идти».
«Что?» - запаниковала Лани. «Куда?»
«В машинное отделение», - коротко сказал он, и обе девушки вдруг побледнели. «Туббо в беде».
«Я тоже иду», - сказала Лани.
«Нет», - отрезал он. «Кто-то должен остаться в живых, Лани».
«Он мой брат!» - закричала девушка.
«У нас нет времени на споры!» - прорычал он ей в ответ, слегка пожалев об этом, когда она съежилась. «Тебе не хватит легких, чтобы бежать так далеко! Если мы сейчас же не уйдем, Туббо умрет!» Он развернулся, прежде чем ответ успел сорваться с губ Дристы и Лани, и подошел к двери, отперев ее отпечатком пальца.
«Стой...» - начала Дриста.
Дверь открылась, и Томми оказался лицом к лицу с красноглазым, удивленным лицом Сапнапа. В его руке был фазер, но хватка на нем была свободной, словно он не ожидал, что Томми откроет дверь. Да, похоже, он правда не ожидал.
Томми, признаться, не думал так далеко вперед и секунду просто стоял, когда Огнерожденный поднял фазер, удивление исчезло с его лица и превратилось в маску ярости, что совсем не походило на него. Возможно, он бы тоже умер, если бы мимо него не проскочила светловолосая девушка, с губ которой сорвался громкий боевой клич. Раздался легкий стук, и Томми вздрогнул, когда Дриста взмахнула своим тупым, но все еще металлическим тренировочным мечом, стукнув им по голове Сапнапа.
«Ты убила его?» - потребовал он с голосом на четыре октавы выше.
«Нет, идиот», - отрезала Дриста, шагнув мимо него в коридор. Томми перевел взгляд на обмякшее тело на полу и съежился от вида крови, что струйкой стекала по виску Сапнапа. «Я не так сильно ударила его». Пауза. «Я думаю».
Томми, вероятно, поспорил бы с ней, но карие глаза Туббо и вкус крови на языке заставили его передумать, и он повернулся, чтобы взглянуть на Лани, которая стояла в дверном проеме. «Запри дверь», - скомандовал он. «Не открывай ее, пока не услышишь три стука, ясно?»
«Я…» - начала Лани.
«До скорого!» - бросил он, не давая ей времени обдумать слова, и помчался по коридору, увлекая Дристу за собой. Какая-то часть его радостно пела в порыве адреналина, бурлящего в его жилах, но он подавил ее и притворился, что его беспокойство за Туббо не имело мирового значения.
Он был Авианом, и он был рожден для бега, поэтому он бежал так быстро, будто от этого зависела его жизнь - потому что, хоть это и не совсем было так, Туббо столкнулся лицом к лицу с одичавшим полу-Пиглином, который занимал второе место по точности стрельбы и мог с легкостью победить троих в рукопашном бою.
В общем, Туббо был в полной заднице, если только он не решил взорвать весь корабль, используя свой ассортимент бомб. Однако Томми не думал, что он мог бы это сделать.
Ключевой момент - ”не думал”.
Он понял, что был быстрее Дристы, когда начал все больше и больше колебаться на поворотах, ожидая, пока Человек догонит его. Она заметила его на четвертом повороте, ее щеки раскраснелись от бега, и она выдохнула: «Иди».
Томми не стал спорить. В конце концов, это был вопрос жизни и смерти. Тем не менее, ему не хотелось оставлять ее позади, хотя, секунду погодя, он вынужден был признать, что она, вероятно, могла защитить себя лучше всех пятерых из них, не зараженных.
Никогда еще ему не требовалось столько времени, чтобы добраться до машинного отделения. Никогда и нигде дорога не занимала столько времени, за исключением, может быть, того случая, когда он впервые поднялся на борт Л’Мэнбурга и отправился на лифте вниз, чтобы встретиться с Пурпудом. Время никого не ждало. У времени был фантастический способ показать ему, что действительно имело значение.
Может быть, судьба наконец раздала ему хорошую пару карт, потому что между ним и машинным отделением никого не оказалось. Может быть, Вселенная решила, что здесь было что-то, что он должен был увидеть.
Вместо того, чтобы спуститься по лестнице в машинное отделение, он спрыгнул вниз, перекатившись, и поклялся, что что-то треснуло под давлением, а вспышка боли в ноге, вероятно, должна была стать причиной его беспокойства. Томми с легким шорохом открыл вход и остановился, придерживая дверь.
В машинном отделении было темно, и он моргнул: перед глазами всплыло воспоминание. Он избегал машинных отделений на всех кораблях, на которых бывал после инцидента на Мидуэй. Он избегал их потому, что в последний раз, когда он рискнул войти в место, почти идентичное им - большинство машинных отделений выглядели стандартно; хотя на Л’Мэнбурге, что являлся исследовательским судном, а не пассажирским транспортом, имелись дополнительные приспособления, назначение которых Томми даже не знал - в последний раз, когда он был здесь, он беспомощно наблюдал, как его подруга отдала свою жизнь ради сотен других. Он держал ее на руках, когда она умирала.
Передай привет звездам от меня, Томми.
«ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ!»
Пронзительный крик вырвал Томми из воспоминаний, и он встряхнул головой, инстинктивно двинувшись вперед, когда голос Туббо пронесся по воздуху, разбив все надежды на то, что Шалкеру ничего не угрожало. Он обогнул варп-ядро - или то, что он считал варп-ядром, во всяком случае, - и остановился, страх пронзил его, как рыбу в море.
Когда Уилбур прижал его к стене и душил до тех пор, пока он почти не потерял сознание, он испугался за свою жизнь, задыхаясь от воздуха, который никак не мог попасть в легкие.