Глава 27 (1/2)

11 июня 1987 год, Франция

— А эти? Как называются эти? — восторженно вздыхая, он указывал маленькой ручкой на очередной бутон.

— Азалии, — с улыбкой отозвалась Нарцисса, ступая за подпрыгивающим Драко.

— А эти?

— Рододендроны.

Едва мазнув по лепесткам, Драко проследовал по длинной каменной дорожке в коридоре из цветов, что смешивались в воздухе парящим ароматом из пыльцы и травянистой стужи.

— А вот эти?

— Циннии, — сцепив ладони за спиной, продолжила отвечать своему ангелу Нарцисса.

Замечая в другом конце знакомый цвет, он побежал, подняв облако пыли, что оросило близлежащие кусты.

— Эти я знаю, — прокричал Драко, подбегая к своей цели. — Это пионы!

Подступив к распущенным бутонам, он шумно втянул воздух, поглощая сладкий запах, волнами струящийся вокруг.

— Да, мой милый, — оказываясь рядом, сказала нимфа, что владела садом, и мягко опустила теплую ладонь на серебристую макушку, — это пионы. У них есть несколько видов и сортов.

— А вот это все розы! — разворачиваясь в ее руках и указывая на нежные бутоны, с гордостью заявил Драко.

— Верно, — кивнув, подтвердила Нарцисса. — Они также бывают разными.

— А эти? — проходя вперед и останавливаясь около нежнейших, едва розовых соцветий, что тысячами лепестков, держась на уровне друг с другом, возвышались у его лица, спросил он.

Тихой поступью оказываясь около цветов, Нарцисса протянула руку, прикоснувшись.

— Флоксы, — выдохнула она, поднимая уголки губ.

— Красивые, — робко улыбнувшись, заключил Драко.

Опустив мерцающие взгляды, Нарцисса присела к нему.

— Они красивы не только видом, — загадочно улыбнувшись, провозгласила она, обращая все внимание горящих глаз к себе, — но и словами, что говорят.

— Цветы умеют говорить? — от удивления он прокричал почти на весь кудрявый сад, что унес ветром его буквы.

— Конечно, — прищурившись, ответила она. — У них есть свой язык для этого, который, как и остальные, если знать, можно понять.

— Ты его знаешь? — развеяв грозовые тучи у себя в глазах, с придыханием поинтересовался Драко.

— Знаю.

— Расскажи! — хватая маленькими пальчиками маму за атласный край струящегося платья, нетерпеливо вскрикнул он.

— Хорошо, мой милый, — засмеявшись, она поднялась наверх и подала ему ладонь. — Может быть, вместе с клубничным пирогом и чаем в нашей беседке это будет сделать удобнее? Что скажешь?

— Мама, я люблю тебя! — врезавшись в нее объятием, разразился самый нежный в ее памяти дракон.

— И я тебя люблю, Драко, — погладив его светлые прядки, она обхватила маленькое личико, подняв к себе. — Пойдем?

16 декабря 1996 год, Малфой Мэнор

— Привет, мама, — стоя на едва покрытой снегом ледяной земле, он опустил глаза на тихий камень, что скрывал отныне весь его затихший смех. — С днем рождения, — глухо выдохнул Драко, сцепив до боли зубы.

Ему понадобилось два успокоительных, чтобы заставить себя оказаться перед ней, и отрезвляющее зелье, чтобы не осквернить своим неподобающим видом ее память после ночи, что он провел, глотая обжигающий напиток в одиночестве, на Башне.

— Я принес тебе ужасный букет, — усмехнувшись, Малфой окинул взглядом получившуюся композицию. — Но я хотел сказать о многом.

Чувствуя дрожащие колени, он опустился перед ней, столкнувшись с инеем забытой почвы.

— Смотри, — протягивая к ней букет и запуская пальцы внутрь, начал Драко, — здесь анемоны, розовые гвоздики, пурпурные гиацинты, гипсофилы, — перебирая, он судорожно бормотал, проходясь побелевшими от холода ладонями. — Вот тут еще горчица… — заикнувшись, его голос сорвался. — Ее много, — сглатывая, дополнил он, ощущая пламя от огня у себя в горле. — У меня здесь много горчицы, — подняв размытое от влаги серебро на ее имя, Драко протянул руку, прикоснувшись к ней. — И циннии, мама, — всхлипнув, едва слышно выдавил он. — Здесь так много цинний.

— Рассказать тебе сразу о флоксах или начнем по порядку? — изящно смахнув с колен салфетку и отложив в сторону, обратилась Нарцисса к преисполненному предвкушением Драко.

— О флоксах, — решительно заявил он, но через секунду поперхнулся воздухом. — Нет! Стой! — выставляя перед собой руку и вскакивая на ноги, отрезал он. — Я передумал.

— Передумал? — едва сдерживая смех, переспросила она.

— Да, передумал, — подтвердил он. — Основываясь на том, что ты сказала мне о языке цветов только тогда, когда мы подошли к ним, — профессорским тоном начал семилетний мальчик, делая шаги взад и вперед, — я сделал вывод, что они говорят о чем-то особенном, — сделав паузу, чтобы уловить взгляд мамы, Драко остановился посреди беседки. — Поэтому я хочу узнать об этом в самом конце.

Нарцисса хихикнула, не сдержавшись, смотря на своего маленького гения.

— Как скажете, мистер Малфой, — шутливо отозвалась она. — Вы ведь знаете, ваше желание — закон для меня, — подмигнув, дополнила Нарцисса.

— Тогда я сам буду спрашивать, — плюхнувшись обратно рядом с мамой на скамью, провозгласил Драко.

— Спрашивай, милый, — взмахивая палочкой, она заставила все ненужное вместе со столом исчезнуть

— Пионы.

— Гнев.

Он нахмурился и обратился к ней с немым вопросом на лице.

— То есть, если я подарю тебе пионы, это будет означать, что я разгневан на тебя? — растерянно спросил Драко.

— Только если ты этого сам хочешь, — опуская ладонь на его щечку, мягко ответила Нарцисса. — Цветам не всегда нужно говорить. Я лишь сказала, что они могут сделать это, — пояснила она. — Неважно, какой цветок ты преподносишь, если ты изначально не преследуешь цель высказаться с их помощью. Главное, чтобы ты делал это от души, — мягко улыбнувшись, сказала она. — К тому же есть несколько языков. Я говорю тебе о том, о котором сама знаю. Пионы — прекрасные цветы, и я люблю их. И это никогда не значило, что я вижу в них лишь гнев. Иногда можно просто восхититься видом, не ища подтекста.

— Бывают и другие языки? — шокированно охнул Драко.

— Да, милый.

— А ты их знаешь?

— Совсем немного, — хитро усмехнувшись, ответила Нарцисса.

Летний ветер с запахом надвигающегося дождя прилег на фигуры, обращая взгляд на их огромный сад, что тысячами лепестков виднелся впереди.

— А розы? — продолжая с нетерпением смотреть на маму, спросил Драко.

— Кажется, у меня для тебя есть еще одна новость на сегодня, — освещая все пространство своим светом, прошептала Нарцисса.

— Какая? — подавшись вперед, он тоже прошептал.

— Иногда цветы могут говорить не только своим видом, но и цветом, — словив удивленный взгляд, заявила она. — Например, розовые розы значат одно, а розовые гвоздики — совсем другое.

— Что они значат? — вскакивая на ноги, запрыгал он от нетерпения перед мамой, получив в ответ заливистый и звонкий смех.

— Розы или гвоздики? — сквозь хохот спросила Нарцисса.

— Расскажи обо всех! — потребовал Драко, разнеся свой визг по летнему полудню.

— Хорошо, мой милый, — привлекая его к себе, ответила она.

Ощущая ледяной порыв декабрьской погоды, Малфой опустил букет дрожащими руками, оставаясь на коленях перед ней.

— Твой сад завял, мама, — хрипло пробормотал он, обернувшись в сторону пространства, где вдалеке должен был быть ее цветущий замок. — Я не сохранил его. Я не смог его сохранить, — привалившись на бедро, Драко подполз ближе, опираясь на холодный камень. — Прости меня, — прикоснувшись, он погладил твердую поверхность, закрывая веки и пытаясь отыскать тепло ее всегда смотрящего с улыбкой тела. — Я не смог сделать ничего. Я не смог сохранить ни твою жизнь, ни твой сад, — чувствуя, как влага капает с лица, он снова оказался у обрыва. — Я все испортил. Я снова все испортил.

— А красная? — все с тем же пылом продолжал интересоваться Драко.

— Красная роза — это любовь, — терпеливо отвечая на все вопросы, пояснила Нарцисса.

— А гвоздика?

— Мое сердце разбито.

Кивнув, он оглянулся на пышный сад, что открывался вдалеке.

— Значит, розовые были… — подняв ладонь и начав загибать на ней пальчики, пробубнил себе под нос Драко. — Желтые были, белые были… — оборачиваясь к маме, он натолкнулся на кипящие от нежности глаза. — Какие еще есть?

— Есть пестрая гвоздика, — тихо отозвалась Нарцисса. — Она говорит о грустном.

— О грустном? — садясь удобнее, удрученно он спросил. — О чем?

Протягивая тонкую кисть к своему ангелу, Нарцисса убрала упавшую на лоб серебряную прядку, открывая светлое лицо, к которому от нетерпения и интереса прикоснулся едва дышащий румянец.

— Я не могу быть с тобой.

Закашлявшись от обжигающего своим льдом порывистого ветра, Драко с болью в горле проглотил застывший кислород, держась на тонких нитях у каната, что через секунду упадет.

— Я знаю, что ты любила наш сад во Франции больше, чем этот, — сдавленно прошептал он, чувствуя озноб, — но этот ты любила тоже, — поднимая на нее опущенную и струящуюся ртуть, прохрипел Драко. — Ты тоже его любила, и я не смог… Я не смог его сохранить…

Щупальца с шипами на предплечьях обвивали чью-то грудь.

— Почему ты не сказала мне? — захлебываясь воздухом, продолжал он судорожно выдыхать. — Еще летом, когда все это произошло, почему ты не сказала мне, чтобы я присмотрел за садом? — вцепившись пальцами в покрытую застывшими осадками землю, выдал Драко, истерически срываясь. — Я должен был присмотреть за твоим садом. Он завял, — рыдание вырвалось из стиснутых от спазма легких, заставляя Малфоя податься телом к ней. — Он завял, мама.

— Тогда расскажи о чем-нибудь не грустном, — подняв серебряные блики на склонившуюся маму, попросил он. — Что говорят циннии?

— О милый, — тихо выдохнула она. — Это тоже грустные слова.

— Тогда… — тяжело вздохнув и вскинув голову на купол их беседки, начал размышлять Драко. — Тогда… Сирень! — вскрикнув, он вернул сияющее серебро. — Сирень не грустная?

— Сирень прекрасна, — мягко отозвалась Нарцисса, оборачиваясь на едва ступивший в небе гром.

— Что она значит? — ощутив кипящий шепот, что разнесся ветром по ногам, Драко ближе пододвинулся к смотрящей в небо маме.

— Зарождающуюся любовь, — сказала она за секунду до еще одного всплеска грома в тишине.

— Цисси, — оседая на лице холодной тенью, перекрывшей увядающий в наплыве туч луч солнца, появилась темная фигура. — Скоро будет дождь, — отрезал Люциус, оглядывая Драко. — Возвращайтесь в поместье.

— Хорошо, — поднимаясь, кивнула Нарцисса. — Пойдем? — обращаясь на Драко и ступая за исчезающим Люциусом, позвала она.

— Стой! — ухватил Драко подол ее струящегося платья.

Где-то вдалеке или чересчур близко раненый дракон почти что совершил взмах крыльев.

— Что говорят флоксы?

Расправив во всю ширь и побежав по саду, он был в секунде от отрыва вверх.

— Наши души вместе.

Отталкиваясь от земли, дракон почувствовал, как его поглотило небо.

Жжение на коже особенно сильно ощущалось под глазами. Как будто все еще дымящийся огонь, что раскрошили в пепел, высыпался именно туда.

Спустя несколько минут он понял, что не чувствовал пальцы на ногах.

Но не на руках.

На руках он чувствовал, потому что они держали ее руку. Они вцепились в землю, что парила над ней.

Поэтому он чувствовал.

И он сжимал.

— Цветы… Цветы… — протягивая буквы, в замерзшем бреду выл Малфой.

Возможно, уже прошло несколько часов с тех пор, как он пришел. Возможно, его чары спали и его заметит Реддл. Возможно, он прикажет Драко снова выполнить задание или захочет у него узнать о статусе того, в котором Малфой ни капли не пытался преуспеть. Возможно, Темный Лорд убьет его, и тогда Драко сможет наконец…

Едва мерцающий на солнце запах возродился в венах.

Сука.

Распущенные кудри, что лежали на плече.

Смерть для него всегда была запасным вариантом. На несколько удушливых и самых страшных в его жизни дней она стала единственным возможным, но теперь…

Ебаный цвет сирени и вкус звезд, что он попробовал в самый сияющий и самый темный день.

Гребаный маггл, что написал этюд, убивший все ростки.

Янтарь, что плакал болью.

Жасмин с ветивером, который, сука, он ей подарил, зовущий ближе.

Мягкие пальцы, что зарылись в его волосах.

Малайзия.

И страх, окутавший безжизненное тело, который он теперь не мог из себя вытащить даже ножом. Никак.

— Есть один цветок, мама, — оставаясь тихим паром, что поднялся по вискам, выдохнул Драко. — Ты видела его несколько раз, и я упоминал о нем, когда был младше, но… — сглотнув, он перевел дыхание, ощутив спазм в районе ребер. — Ты его не знаешь.

Иней распространился на лодыжки, медленно ступая вверх и заставляя Малфоя дрожать сильнее.

— Отец никогда бы не позволил посадить такой цветок у нас в саду, — глухим басом продолжал он говорить, достав из мантии запрятанное древко.

Выставив его перед собой, Драко расфокусированно вперился на свою палочку, прежде чем оросить себя теплом, направив на заледеневшие и потерявшие чувствительность ноги заклятие.

— Но знаешь, — убирая палочку обратно в мантию, вновь подал голос он, — если бы я мог, я бы послал его куда подальше и сделал бы отдельный сад лишь для этого цветка.

Ощутив рвущийся наружу вопль, Драко сжал ладони в кулаки и протолкнул свой рев поглубже.

— Но я не могу, мама.

Колющие капли закружились в воздухе, спадая на лицо и образуя ворох.

С неба посыпался осколками стекла бурлящий, мокрый снег, что окатил его увядшими мечтами.

— Если я заберу его к себе… — прошептал Драко, возвращая раскаленные зрачки на мать. — Он погибнет.

Врезаясь в посиневшую, обветренную кожу, капли стекали с уже влажного лица, струясь на ткань, что даже не пыталась скрыть давно сожженный и умерший прах.

— У меня нет ни света, ни воды, ни удобрений для него, — продолжив разрезать сплотившийся от яда воздух, выплюнул он, поднимаясь за секунду, как убить. — Но я все равно хочу его.

Резко вскидывая палочку, что он мгновение назад схватил, Драко заставил снег остановиться в воздухе на всем пространстве крытого подобия на кладбище, что укрывало их тела.

— Я все равно хочу его себе.

Теплые губы прикоснулись к его уху, проникая самым нежным выстрелом в висок.