Глава 13 (1/2)

1 декабря 1996 год, Выручай Комната

Гермиона тупо уставилась на Малфоя.

— Я не поняла, — нахмурившись, она сказала.

— Ты все поняла, Грейнджер.

Гермиона моргнула.

— Ты… Ты хочешь, чтобы я помогла тебе… — едва шевеля губами, начала спрашивать она.

Закатив глаза, он перебил ее невнятные бормотания.

— Да, Грейнджер. Я хочу, чтобы ты помогла мне убить Темного Лорда, — отрезал он, впиваясь в блики.

Из нее вырвался нервный смешок, пока она смотрела на его серьезный вид.

Потом еще один. И еще.

А спустя четыре судорожных вздоха она зашлась в ошеломительном и истеричном смехе, хватаясь за грудь и разнося свой хохот по всему пространству.

Малфой терпеливо ждал, спокойно глядя на нее, не выражая никаких эмоций.

Она громко хохотала посреди практически пустой и обветшалой комнаты, которая лишь эхом разносила и усиливала ее вой.

Когда истерика достигла пика, внутри нее внезапно что-то надломилось, заставив всхлипнуть и начать рыдать, почти не видя грани, что омыла ее смех.

Воздуха в легких с каждой секундой становилось меньше, пока она безвольно оседала на пол, задыхаясь в своем плаче и начиная медленно паниковать.

Тревога с каждой выжатой слезой стекала ей по венам, пока тускнели все видневшиеся раньше звезды в темноте, заполоняя ей зрачки туманом.

Внезапно запахи сандала и холодного, как зимний ветер, кедра вперились в нее.

— Грейнджер, — кто-то окликал ее по имени. — Грейнджер, посмотри на меня.

Чьи-то руки взяли ее щеки и подняли наверх.

— Какая твоя любимая книга? — внезапно глухо прозвучали буквы.

Она знала ответ на этот вопрос.

Она его знала.

Но ее губы не хотели шевелиться, подобно воздуху, что тоже не пытался проникать.

— Невежливо с твоей стороны игнорировать вопросы, цветочек, — чьи-то руки по-прежнему держали влажное лицо, что оросило ледяным потоком пота. — Давай, Грейнджер, просто дыши.

Его голос убаюкивал ее своими теплыми словами.

Ей нравилось, как он звучал.

Какой он задавал вопрос ей?

— Вот так, Грейнджер, умница, — вновь заставляя вынырнуть из слоя льда, сказал ей низкий тембр. — Сделай вдох вместе со мной.

Грозовые блики начали отчетливо гореть в ее глазах.

Она сделала то, о чем он попросил.

Вдох.

— Умница.

Его образ начинал настраиваться на глазах.

Платиновые волосы.

— Теперь выдох. Давай вместе со мной.

Выдох.

— Все верно, — его теплые ладони погладили ее по мокрым скулам. — Сделаешь это для меня еще раз, цветочек? Вдох.

Вдох.

— Выдох.

Выдох.

Гермиона заморгала чаще после пятого подхода общего снабжения их тел ближайшим кислородом.

Она мгновенно в ужасе расширила глаза, открыв немые губы.

— Извини, я… Я не знаю, что произошло, — хрипло начала она.

Малфой в последний раз мазнул большими пальцами по ее коже, а затем убрал их от нее и начал подниматься.

Встав на ноги, он подал руку ей.

Она неловко протянула ледяную и трясущуюся от последствий хрупкую ладонь, и он поднял ее на ноги.

— Все в порядке, — глухо пробормотал Малфой. — С тобой такое уже случалось?

— Да, — поджав губы, ответила Гермиона.

Он изучающе смотрел в ее глаза, и она ощутила, что ее пальцы все еще лежат в его ладони.

— Ты довольно быстро справилась, — сказал он, отпуская ее руку и немного отходя назад.

— С тобой такое случалось? — хрипло спросила Гермиона.

Малфой снял с себя мантию и небрежно перекинул через подлокотник, оставшись в брюках и белой рубашке, прежде чем опуститься на запыленный диван, даже не удосужившись его очистить заклинанием. Положив лодыжку на свое колено, он откинулся всем телом на стареющую ткань.

— Да.

Гермиона плотнее подошла к столу, так же снимая мантию и все еще не зная, что теперь ей делать рядом с ним.

Она взяла трясущимися пальцами дневник и стала нервно перелистывать страницы.

— Грейнджер, я, конечно, не специалист, но, по-моему, твое эмоциональное состояние сейчас не очень-то способно помочь моему, — раздался голос справа от нее. — Откуда это у тебя?

Развернувшись, она заметила, как взглядом он указывал на дневник.

— Взяла в библиотеке, — нехотя выдавила Гермиона.

— Даю еще одну попытку.

Опираясь бедрами о стол, она скрестила руки на груди и тихо выдохнула.

— Ладно… Мне одолжили его, — сказала Гермиона. — Но не спрашивай меня кто. Я не смогу ответить.

Он еще несколько мгновений изучал ее прищуренным и напряженным веком, а затем кивнул и подался вперед.

Малфой склонил голову набок и оглядел все ее тело с ног до макушки. Так, как будто бы он выбирал себе товар на рынке. Так, как будто бы он взвешивал что-то или решал.

Гермиона стушевалась от такого внимания и сжала на груди предплечья крепче.

— Так ты у нас избранная, — заключил он в итоге.

— Что?

— Этот дар очень редкий, ты и так в курсе, — откидываясь назад и смягчая свой взор, сказал Малфой. — Он проявляется, во-первых, обычно у чистокровных, а во-вторых, по исполнении восемнадцати лет. Ужасное клише, на самом деле, — скривился он, сделав паузу и снова вперив раскаленные зрачки. — А ты у нас ни то и ни другое. Как это произошло с тобой?

Гермиона едва заметно дернулась и оттолкнулась от стола, вставая перед Малфоем.

— Почему я? — сверкая янтарем, решительно она спросила.

Он наклонился к ней вперед, смотря на Гермиону снизу вверх, — но снизу ощущала себя Гермиона.

— Милая, мы уже говорили об этом, — поднося свою ладонь к ее бедру, он положил ее к ней на колено и повел наверх.

Она скинула его руку и снова встала в позу перед ним.

— Ты понял мой вопрос, Малфой. Почему я?

Он вымученно выдохнул и снова прислонился к спинке обветшалого дивана.

— Ты сама мне предложила сотрудничество, Грейнджер, если ты забыла, — сверкнув затянутыми радужками, он сухо ей проговорил. — И не ты ли у нас умнейшая ведьма столетия?

Гермиона все еще неверяще стояла и смотрела на расслабленного Малфоя, что привалился на запыленной и многолетней ткани.

— Нам нужно обратиться к Дамблдору.

Его глаза мгновенно помрачнели, когда он резко выдохнул и снова выстрелил в упор.

— Нет. Никто не будет знать, — отрезал он с серьезным видом. — Только ты и я, цветочек. Ты не расскажешь никому.

Она подобно рыбе, что была выброшена из воды на берег, открывала рот несколько раз.

— Ты правда думаешь, что мы сможем вдвоем свергнуть сильнейшего темного мага без помощи посторонних? — хриплым голосом спросила Гермиона.

— Грейнджер, ты заставляешь мое сердце разбиваться вновь и вновь. Ты так не веришь в себя?

Она почувствовала, как картинка начала медленно плыть в ее глазах, и покачнулась около сидящего на месте Малфоя.

Он тут же кинулся вперед, хватая ее руку и вынуждая сесть рядом с собой.

Кажется, то количество овощей, что она съела за ужином, было недостаточной подпиткой для такого потрясения, каким ее распарывал с каждой секундой больше Малфой.

— Мы должны обратиться за помощью, — делая тяжелые вдохи, прошептала Гермиона.

Он протянул ей стакан с водой, который возник из ниоткуда, и приподнял ее, скользнув за спину.

— Нет, — сказал он, заставляя стакан исчезнуть взмахом палочки так же, как он и появился, когда она пришла в себя.

— Но почему? — усаживаясь удобнее, она спросила у изучающего ее облик Малфоя.

Она чувствовала, как соприкасалось ее колено с его бедром, но старалась не обращать внимания на такую близость.

— Потому что, Грейнджер, — процедил он. — Это мои условия. Либо принимай их, либо же я ухожу, — отстраняясь от нее, заключил Малфой. — Мне плевать.

— Что ты будешь делать, если я откажусь?

— Грейнджер, — вымученно протянул он, перекидывая руку на спинку дивана. — Ты сама мне предлагала помощь. Строила мне планы по сотрудничеству с Орденом и шпионажем, — его пальцы едва касались ее растрепанной косы. — Что случилось сейчас, когда я дал тебе ответ?

— Я не предполагала, что ты решишь в одиночку с ним сражаться! — вскрикнула Гермиона, глядя на расслабленного парня.

— Я не один. Я с тобой, — подмигивая ей, издевательски улыбнулся Малфой.

— Это не меняет ничего! — вскидывая руки вверх, взвизгнула она. — Малфой, как ты себе это представляешь?

— Смутно, — спокойно он ответил. — Поэтому я и позвал тебя.

Гермиона в отчаянии простонала и уронила голову на свои руки, пальцами зарывшись в волосах.

— Малфой… — глухо выдавила она в кожу.

— Слушай, Грейнджер. — Она почувствовала, как на запястье сомкнулась теплая ладонь и вынудила ее оторваться. — Ты действительно умнейшая ведьма, — заставив ее обратить свои тускнеющие радужки, сказал Малфой, — и ты мне несколько ночей назад яростно доказывала, что везде можно отыскать какой-нибудь выход. Где твой пыл сейчас?

Гермиона вглядывалась в бледное лицо, что выражало смесь решимости, отчаяния и надежды, скрывшейся где-то в глубине.

Ее напряженное запястье едва дрожало в его руке, пока он выжидающе ей отвечал на взоры.

— Я… — едва слышно выдохнула Гермиона, почти не шевеля губами.

Малфой нахмурился еще сильнее, обводя все ее тело взглядом, и, не убрав своей ладони от нее, полез другой рукой в карман.

Вытащив оттуда небольшую склянку, он протянул ее Гермионе.

— Не хочешь выпить укрепляющее зелье? — обеспокоенно спросил он, указывая взглядом на появившуюся жидкость.

Прошло так много времени с тех пор, как кто-то проявлял к ней заботу. Ту заботу, которая была бы направлена напрямую к ней, а не из-за того, что она перестала быть удобной для кого-то. Ту заботу, которая бы говорила: «Это связано с тобой и только. Я делаю это не для себя; не потому, что я лишился твоей части, которая была привычной мне, я делаю это лишь для тебя».

Прошло так много времени, поэтому ее остекленевшие глаза наполнились слезами, когда Гермиона посмотрела на него, так ничего и не ответив.

Малфой разорвал контакт с ее запястьем и откупорил склянку.

Когда он подносил ее к сжатым губам, слезы уже омывали все лицо, что исказилось в муке.

Он осторожно обхватил ее подбородок пальцами, надавил, заставив открыть рот, и вылил содержимое, слегка ее приподнимая.

— У меня нет с собой успокоительного, — тихо прошептал он, когда она сглотнула. — Ты сможешь без него?

Гермиона, все еще не двигаясь, сжигала его невидящими зрачками.

Весь мир, что падал им расплавленным цементом с неба, застывал на них, укутывая в плен.

Ее первый год, который изменил всю жизнь, всегда стремящуюся измениться.

Хогвартс, что стал ей домом.

Ее первый друг, который оказался тем, кто вынужден платить за то, что не должно было достаться.

Волшебный мир, что был ее мечтой, которая воплотилась.

Сумасшедший психопат, который хотел власти.

Надвигающийся бой, который, она не уверена, что сможет одолеть.

Растерянный и вынужденный драться мальчик, что пережил гораздо больше, чем хотел.

— Я боюсь, Малфой, — прошептала Гермиона безжизненным голосом.

Он понял, о чем она.

Он понял, глядя на ее застывшее и ледяное тело, что начало немного отмирать, почувствовав, как зелье разливается по венам.

— Я тоже, Грейнджер, — тихо ответил Малфой, наклоняясь к ней и опускаясь взглядом. — Но я должен сделать хоть что-то, чтобы отомстить за свою мать.

Его мотивы не были благородным порывом спасти волшебный мир, что был под приближающимся гнетом власти сумасшедшего. Он не хотел сотрудничать со светлой стороной; он не хотел высшего блага; он не хотел очистить руки или войти в другое амплуа.

Он просто хотел отомстить.

Гермиона не знала, как бы сложилась его жизнь и как бы изменились его взгляды, если бы этого всего с ним не произошло; остался бы он тем, кто все еще бы ненавидел грязнокровок; желал бы он тот лучший мир без них.

Она не знала, но ей хотелось верить, что это не так.

После того, что она чувствовала, вера в ее разуме перетекала в правду.

Посмотрела бы она в его глаза, если бы все, что с ней произошло, и вовсе не происходило?

Бессмысленно было предполагать, что было бы, если произошло уже другое.

Какая разница, что было бы, если те карты, что ты имел сейчас в руках, уже не те?

Любые изменения, решения и действия — последствия того, что в твоем разуме случилось; толчок, что повлиял на то конечное, что ты для себя принял и решил.

Какой во всех причинах смысл, если, имея следствия, был важен только путь, которым ты ступал отныне?

Зачем было искать те невозможные и скрытые ходы, которые могли бы, не прими ты прошлое решение, произойти, меняя суть?

Где та граница, на которую влияли твои первые мотивы?

Гермиона была уверена, что его мать стала катализатором всего разрушенного мира, который он теперь отчаянно пытался собирать.

Какая разница, что двигало им дальше, если итог распотрошит мишень?

Мотив имеет значение.

Но итог — фигура, что свергала короля.

— Ты… Ты расскажешь об этом? — выходя из облака тумана, спросила она у рассматривающего ее Малфоя.

Его верхняя губа едва заметно дернулась, и он опять откинулся обратно на диван.

— А ты приняла мои условия? — ясно дав ей понять, что о своей матери он говорить не собирался, и приподняв свою серебряную бровь, самодовольно он поинтересовался.

— Тяжело их не принять, когда тебя шантажируют, — отклонившись назад подобно ему, пробормотала Гермиона.

— Где ты увидела шантаж?

Она чувствовала, как соприкасались их плечи и бедра, но все, о чем она могла думать сейчас, — что им делать дальше.