Глава 2. (1/1)
Невероятно тяжёлой головы касается отрезвляющая струя воды с затхлым запашком, и глаза невольно распахиваются, впиваясь жалом ненависти в чёрный силуэт, в руках которого поблёскивает пластик с оторванной наклейкой. Мужчина – телосложение, несомненно, мужское – надменно усмехается и тянется к верёвке на запястьях. Ирине не хватает мыслей, чтобы понять происходящее – мир вокруг жужжит, вертится, доставляет неудобства, и прекратить это невозможно. Красные полосы, которые ещё и жутко чешутся, заметны даже в темноте, и оттого становится противно, словно эта отметина будет сопровождать страшные воспоминания всю жизнь. Хочется вцепиться в наглое лицо похитителя, а потом бежать со всех ног, куда только глаза глядят, но появившаяся в дверном проёме ещё одна большая тень быстро отметает несостоятельную идею. Тот, что сидит ближе и блаженно потягивает воду из бутылки, в одну секунду хватает её за локоть и ведёт на выход – вот так просто, и, кажется, даже не боится, что она предпримет попытки вырваться.Воздух на улице напоминает детство – деревню бабушки, раннее утро, когда босыми ногами можно смело топать по траве, и невероятной красоты рассвет, вбирающий в себя все существующие на планете краски и оттенки. Дышится так легко и непринуждённо, что не возникает сомнений – Ирина захлебнётся избытками чистого кислорода, и это будет самая нелепая смерть, какую только можно придумать. Шелестом листвы приятно ласкает слух, а ветер свободно гуляет по неприкрытым участкам бледной кожи, вызывая мелкую дрожь. Насладиться мимолётной свободой не даёт толчок в спину; ещё одна гнусная усмешка, и со скрипом перед ней открывается дверца отечественного автомобиля, год выпуска которого лучше никому не говорить. Мотор гудит надрывно и не позволяет сосредоточить мысли на чём-то отдалённом от похищения и грубых мужских рук, намертво обвивших запястья.
На ум приходят какие-то выдержки из криминальных сводок, и всё никак не удаётся понять, по какой – наверное, самой-таки глупой – причине нужно было похищать именно главного редактора простой, пользующейся успехом среди узкого круга своих людей газеты. Ну, ловите вы себе всяких артистов, политиков да ребяток а-ля ?Золотая молодёжь?, какого чёрта вам надо от той, которая про такие вещи только в книгах-то и читала? А вообще, одна ночь в подвале, мирная поездка в неизвестном направлении, вечно молчащие и вовсе не скрывающие своих лиц преступники – новая колонка в юмористическом журнале. На розыгрыш всё это смахивает, честное слово. Смешно – возможно, но страшно – однозначно. В город они въезжают вместе с набирающим обороты, не первым за всё утро дождём, холодным и противно лезущим за шиворот куртки.***Руки непривычно дрожат то ли от надоевшего осеннего холода, то ли от волнения, вызванного разыгрывающимися в голове картинками и накатывающего всё больше по мере приближения к месту встречи. Сердце держат тиски страха, от которого уже хочется взвыть. Кажется, что вот-вот весь этот ужас закончится – стоит только прикрыть глаза, как страшное наваждение растворится в воздухе тысячей молекул, которые легко впорхнут в нос чем-то приторно-сладким. Но нет, ничего не может быть в этом мире настолько простым. Сейчас он шагает к скамейке в парке уверенней, потому что так велит сознание, потому что туда зовёт сердце, потому что тело живёт своей жизнью. Стрелки часов оставляют позади себя полдень – значит, совсем скоро с плеч упадёт большой и тяжёлый груз, именуемый в определённый момент выкупом за свободу Ирины.
Сквозь чёрные прутья кованого забора видно, как у дороги паркуется старый автомобиль, а из него выползает пара тёмных теней и та, которая переворачивает в его груди сердце. Наверное, он боится настоящего больше неё самой, но главное – не показать это ей.Похитители, крепко сдерживая рвущуюся на волю жертву, останавливаются точно напротив замершего с кейсом Олега и призывно сгибают палец, указывая ему на дальнейшие действия. Но он стоит – ни жив, ни мёртв – и смотрит ей в глаза так мучительно долго и пронзительно, что у неё перехватывает дыхание.- Олег, – одними губами произносит она и делает резкий рывок навстречу к нему, но похититель реагирует быстро, возвращая Ирину в исходное положение. Рука мужчины проходится по её левой щеке, которая мгновенно краснеет, и пылающее место на нежной коже никак не отпускает ощущение тяжёлой ладони.
Маленькие искры в воздухе взрываются от скатывающихся по лицу блондинки солёных капель, и Воронин, не выдерживая напряжения и боясь за Ирину, бросается вперёд. Замедленной съёмки кинофильма не происходит, картинки проносятся по одному взмаху мокрых ресниц – пистолет, заряженный двумя пулями и намеревавшийся остаться в стороне от всех действий, выстреливает оглушительно громко; майор со смешными усами и нервно бегающими глазками успевает сразу с тремя сотрудниками, что заковывают запястья преступников в наручники; кровь змеится по ткани рубашки несколькими красными лентами и не оставляет никаких надежд на спасение.
Ирина падает перед Ворониным на колени и хватает холодными ладонями лицо, заставляя потухающих взгляд оттолкнуться от наворачивающихся на её глаза слёз. У него достаточно сил, чтобы избавить её от этих капель, и пройтись ладонью по сбитым в кровь коленям. Он улыбается ей, а она, опешив, отстраняется с недоброй догадкой.