Глава 5 (1/1)

Я уже не сомневаюсь, что Равен Брукс—странное место. Всё, начиная с лама-фермы и вплоть до не-вполне-продуктового-магазина (я уж не говорю про то, что касается скрытой в лесных зарослях трагедии "Золотого яблока"), —весь этот город выглядит спятившим.—Он эклектичен, —говорит папа, когда мы встречаем на улице женщину, ?выгуливающую? свою собаку в слинге, как младенца.—Здесь во всей округе нет ни одного торгового центра!—жалуюсь я.—На центральной площади не меньше пяти магазинов, где торгуют одеждой.—Это, наверное, сплошняком "натуральные ткани"—хлопок и холстина.—В эколавке я видел целый стеллаж соломенных шляп и колючих сандалий из конопляного волокна.—Нельзя судить, если не проверил сам,—отвечает папа, имея в виду магазины на площади, но, похоже, он сам сомневается.—В первый день в школе я заявлюсь туда древней страшилой вроде Деви Крокетта. Почему бы вам просто не подвязать мне штаны куском верёвки? Получится не хуже. Вместо пакетиков с желейными конфетами мама накупила мне батончиков мюсли с гранолой. Пап, я не буду это есть. Не, ну правда: так нельзя делать.—Ну-ну,—хмыкает папа.Он и сочувствует, и иронизирует. Припарковавшись на площади, он поворачивается ко мне, не позволяя выскользнуть из машины.—Что происходит, Нарф?Я бы предпочёл улизнуть, но папа положил палец на кнопку блокировки дверей.—Я хочу сказать, что я пока никого здесь не знаю,—выдавливаю я.—Что, если…Это всегда очень трудно—найти слова, чтобы объяснить папе, что я понимаю, почему нам приходится опять начинать сначала, что это не его вина, раз ему трудно удержаться на работе. Просто каждый раз, когда мы переезжаем, мне всё труднее не выделяться.—Помнишь, когда мы переехали в Реддинг?—спрашиваю я папу.Он кивает, приготовившись слушать.—Помнишь, я в первый день надел рубашку "Орлы Реддинга"?—Ту разлетающуюся, да?—Папа улыбается. Он всегда готов пошутить.Но в школе кто-то из ребят сказал, что я, наверное, покупаю одежду в аэропорту. Этого я папе никогда не рассказывал.—Ладно, забудь,—говорю я и теперь.—Но чур—больше никаких шуточек. Больше не умничаем с одеждой.Папа наклоняет голову набок, но я выскакиваю из машины, не оставляя ему шанса продолжить эту беседу.Площадь похожа на большой квадрат. Посредине стоит гигантский фонтан: три огромных пляшущих яблока с длинными тощими ручками и ножками должны выглядеть игриво, но сделаны так, что смотрятся почти порочно. Это ужасно неприятно, но, кажется, не беспокоит никого, кроме меня. Малышня бросает в воду монетки и балансирует на окружающем фонтан низком кирпичном бордюре.По периметру площади вокруг фонтана выстроились магазины. По углам расположены рестораны разного уровня—от самого простого до изысканного. Магазины, похоже, тоже сгруппированы по темам: на одной стороне—товары для детей, дальше—для подростков, потом—для взрослых, и на четвёртой стороне—магазины с кучей всяческих безделушек, которые мама называет "бесполезными пылесборниками".—О! У них есть Веллингтон Хаммель!—В папиных глазах пляшут отблески от фонтана, и он, уподобившись другим равенбрукским отцам, устремляется внутрь одного из магазинов с дорогими предметами интерьера и массажными креслами.Через двадцать минут он уже был почти уверен, что ему непременно нужна антистрессовая фигурка "Гном", когда к нему подошёл незнакомый мне человек.—Мы тебя так нервируем, что тебе уже нужен "Гном"?—спросил тот.Обернувшись, папа засмеялся и хлопнул мужчину по плечу:—Если и так, ты платишь мне слишком мало, чтобы я мог позволить себе хоть что-нибудь здесь купить!Они смеются уже вдвоём, и тут я замечаю мальчика, стоящего за спиной у мужчины, так хорошо осведомлённого о том, сколько именно недоплачивают моему папе в "Равен Брукс баннер". Ему, кажется, так же неловко, как мне.Папа и его знакомый вдруг вспомнили о нашем существовании.—О! А это, должно быть, Энзо?—говорит мой папа, протягивая руку мальчику, который в ответ вежливо её пожимает.— Познакомься—это Ники.— Папа!—Я съёживаюсь.— Ах, извините—Ник. Познакомься — это Ник. Нарф, это Мигель Эспозито, мой институтский друг, о котором я рассказывал вам с мамой. Это он рассказал мне, что тут есть вакансия.—Нам повезло, что твой папа был как раз свободен,—говорит Мигель, и я решаю, что он классный, потому что так ловко обходит вопрос о папиной безработности.—Слушай, Нарф, мне кажется, вы с Энзо сверстники. Восьмой класс, верно?—спрашивает папа у Энзо, и тот кивает в ответ.—Возможно, часть уроков будет у вас общими,—говорит мистер Эспозито, и мы с Энзо пожимаем плечами, рассматривая друг друга.Родители вечно что-нибудь подобное скажут—и потом сморят на детей так, будто это мы должны знать ответ.—Если тебе понравился "Гном", посмотри ещё "Гремлина",—говорит папе мистер Эспозито.—Он в два раза дороже, но это тоже ручка!Они отправились баловаться своими игрушками для мамонтов, оставив нас с Энзо осознавать, что нас объединяет как минимум две вещи.—Не понимаю,—говорит Энзо,—это такой же хлам, как то, что продают в самолётах, но тот хлам папа называет пустой тратой денег.Я хихикаю так, будто мне доводилось летать на самолётах. Мы никогда не переезжали дальше, чем на расстояние пары дней езды на машине, и родители в любом месте были способны найти мотель, который покажется им "очаровательным". Так что они всегда путешествуют на машине.—Предполагалось, что мы должны купить мне одежду,—говорю я, и Энзо реагирует так же классно, как его отец, даже искоса не попытавшись оценить степень потрёпанности моей рубашки.—Пошли,—говорит он, направляясь к выходу.—У моего друга брат работает в "Gear", это на той стороне площади. Мы через него всегда покупаем шмотки с большой скидкой."Gear" выглядит, как магазин того типа, куда мне лучше и не соваться, но Энзо перекидывается несколькими фразами с парнем у кассы, и тот слегка оборачивается ко мне. Энзо хочет, чтобы я выбрал себе несколько пар рубашек и шорт.—Ты уверен?—спрашиваю я, разрываясь между смущением и эгоизмом, потому что эта одежда смотрится как нормальная. И у неё нет специфического лежалого запаха, и мне, во всяком случае, не придётся в первый день учёбы выглядеть так, как если бы у меня на груди была прибита табличка "НОВИЧОК".—Уверен,—отвечает Энзо так, будто всё это не имеет значения.—Это почти единственное место здесь, в котором можно шопиться. Ну, если не готов напялить на себя соломенную шляпу.—Ага. Из продуктового магазина.—Представляешь, я как-то купил там шорты. Ощущения были—будто штаны из комаров носишь. Я за неделю всю задницу расцарапал. Люди думали, что я в памперсе хожу.Энзо засмеялся, и—Святые Пришельцы!—этот парень должен быть неуязвим, если способен шутить над такими вещами и ему не чужд специфический подростковый юмор. Это странно ещё и потому, что если не считать нормальной одежды и белых лакированных туфель, Энзо выглядит таким же чудиком, как я. Трудно точно сказать, почему—ничего особо примечательного. Но чудик чудика за километр узнает: у него на губах блуждает очень характерная улыбка, да и ходит он быстрее обычного.Мы оставили одежду на кассе, чтобы папа потом расплатился, и направились на противоположную сторону площади—в "Пещеру геймеров". Я пытаюсь не смотреть на пляшущие в фонтане яблоки, но это практически невозможно.—Жуть, правда?—спрашивает Энзо.—Я думал, это только мне так кажется.—Не знаю, почему они просто не убрали его после происшедшего.—Энзо качает головой.Только теперь меня осенило: танцующие яблоки—это дань уважения фабрике, построившей парк развлечений, который, в свою очередь, оставил после себя такую пробоину, что в неё мог бы провалиться весь Равен Брукс. Похоже, как бы я ни старался обойти тему, которую никто не хочет обсуждать, не зацепиться за эту пробоину невозможно. Трагедия в парке развлечений "Золотое яблоко" наложила свой отпечаток на весь город.Теперь, подойдя ближе, я замечаю защищённую стеклом небольшую памятную табличку возле скульптуры. Это стандартная школьная фотография Люси И. Прямые чёрные волосы, прихваченные тонким обручем. Рука, подпирающая подборок, на запястье—золотой браслет с блестящей подвеской в форме яблока, свешивающегося с цепочки так, будто оно насмехается. Надпись под фотографией гласит:Светлой памяти Люси И 1985-1992Вдруг прямо рядом со мной раздаётся смех девочки, и в первый момент я готов поклясться, что он исходит из под защитного стекла на портрете Люси И.Затем голос говорит: "рискну поздороваться",—и я, оглянувшись на площадь, вижу, как стайка девочек толпится у прилавка с замороженными йогуртами. Самая низенькая вылезает наружу, расталкивая подруг, и, смахнув с лица волосы, машет мне рукой. Я узнаю Мию и тоже машу ей, прежде чем вернуться к фонтану.—Ты её знал?—спрашиваю я Энзо.—Эту девочку, которая...Не поднимая глаз, Энзо кивает:—Все знали.—Затем он поднимает взгляд и криво улыбается одними губами, глядя в сторону Мии и её подруг.—Добро пожаловать в Равен Брукс, где все знают всех.—Затем он хлопает меня по плечу совершенно так же, как его отец—моего, и наклоняется ближе:—И никому не важно, хочешь ты знать или нет.Он усмехается, но мне не кажется, что это была шутка—ну хватит об этом,—говорит Энзо.—Давай играть.Ну, на этом фронте я не уступлю. Может, мне и неизвестно про Равен Брукс, "Золотое яблоко" и дорогую одежду, зато уж геймер-то я продвинутый.Папа и Мигель пьют кофе за стойкой, вспоминая свою учёбу, а мы с Энзо режемся в "Мортал Комбат", пока у меня не начинают слезиться глаза. Я почти забыл, что я белая ворона, новичок в этом городе, когда боковым зрением замечаю, как в "Пещеру геймеров" входит Аарон. Он ведёт себя очень тихо, но кажется, что всё вокруг замерло с тех пор, как он переступил порог.Я киваю и слегка помахиваю ему, но он, кажется, меня не видит, потому что просто проходит мимо, к пульту с автомобилями на дистанционном управлении, запертыми в стеклянной витрине.—ты его знаешь?—спрашивает Энзо, и мне трудно понять, удивлён он или расстроен.—да, он живёт через дорогу от нас,—отвечаю я, внимательно наблюдая за Энзо, прежде чем продолжить.—он классный.Энзо не отвечает. Он просто кладёт свой джойстик на консоль и обходит меня, пытаясь найти взглядом отца.—ну что? Ты остаёшься?— спрашивает Энзо, не глядя на меня.—да,—отвечаю я, зная, что должен ответить иначе, и упускаю свой шанс быть "нормальным".Но до сих пор Аарон был единственным, кто правда был рад общению со мной, и я не намерен предавать его только потому, что Энзо... Ну что бы там ни было у них с Энзо. Я по-прежнему не понимаю, что его не устраивает в Аароне.—просто постарайся не поворачивается к нему спиной,—говорит Энзо, и вся его уверенность, кажется, испаряется на глазах.Вот что не так: он боится Аарона—а что? Он мучает кошек или ещё что-то?—я как-то слышал, что по этому признаку определяют будущих серийных убийц.—я не знаю,—отвечает Энзо, и—клянусь Пришельцами!—он правда сомневается.—Возле его дома постоянно крутятся 3 кошки!—заявляю я, и сам не могу поверить, что всерьёз убеждаю Энзо, что мой новый друг не серийный убийца.—он правда классный,—повторяю я, хотя не вполне уверен, что это именно то слово, которым я бы назвал Аарона сейчас. Но в любом случае он не Джек-потрошитель.Но Энзо я не убедил—это ясно. Он уже складывает сумку и передумал покупать игру, которую до этого выбрал.Я выхожу за ним, и мы направляемся к отцам, которые буквально плачут от смеха.—слушай, это прям преступление, что мы так долго не общались!—говорит папа мистеру Экспозито, рассеянно трепля мои волосы.—да. Но я рад, что теперь ты приехал сюда,—отвечает мистер Экспозито, и мы с Энзо шаркаем ботинками до тех пор, пока папы наконец не пожмут друг другу руки, не обнимутся и не распрощаются до понедельника.—Вы выбрали одежду?—спрашивает папа, я киваю, отводя его в "Gear", подальше от "Пещеры геймеров", внутри которой я уже не вижу Аарона—похоже, Энзо славный,—замечает папа.

И он прав. Энзо очень даже ничего. Но сейчас я не могу думать о том, насколько Энзо хорош. Я думаю о том, как испугал его Аарон. И как он удивился, что мне не страшно.По дороге домой я прикидываюсь, что у меня хорошее настроение, но только для того, чтоб не расстраивать папу. Мы уже лет сто не общались. Но, когдая наконец оказываюсь один у себя в комнате, я не хочу срезать этикетки с только что купленных вещей или дорабатывать свой аудиоманипулятор (на данный момент—моё самое крутое изображение: для постороннего взгляда это просто микрофон, но если ничего не подозревающий оратор попробует попробует воспользоваться им, то—упс!—раздасться пук. Это один из элементов моей серии физиологических изобретений).Я надеялся, что поездка на центральную площадь поможет мне отвлечься от мыслей про странную ночь знакомства с Аароном. Но буквально всё—от фонтана-мемориала Люси и до реакции Энзо на появление Аарона—указывает на то, что мироздание хочет, чтобы я этим занялся.Я вновь и вновь вспоминаю выражение лица Энзо, когда тот увидел Аарона довольно странная, и благодаря его отцу я чуть не стал жертвой несчастного случая у них на кухне, но сегодня в "Пещеру" входил не мистер Питерсон. И это не про мистера Питерсона я пытался доказать Энзо, что он не серийный убийца, а про Аарона.Если Энзо страшно, то я невольно подумываю: не пора ли и мне испугаться?