[277] Чангэ остаётся в деревне Синхэ (1/2)

— Ты из столицы, даочжан? — спросил староста, велев хозяину постоялого двора накормить даоса.

Чангэ поднял ладонь, отказываясь от еды. Он так и не привык к ней, хоть бродил по миру смертных вот уже пятьдесят лет, и принимал пищу лишь в исключительных случаях, когда ничего другого не оставалось: скажем, зимой, когда солнце было слабое или не всходило вовсе, питаться инедией было невозможно, а на одной воде долго не протянуть, если только протягивать ноги, Чангэ съедал немного риса или овощей.

Ему бесконечно сложно было вжиться в смертное тело. Его лишили статуса небожителя и всех рангов и вышвырнули с Небес. Он упал падучей звездой среди горной долины и выжил лишь благодаря духовным силам, которых его, по счастью, не лишили: он был книжным червём, и они посчитали, что духовных сил у него нет вовсе. С тех пор он бродил по миру смертных, бесприютный скиталец, иногда лечил людей, но всё чаще изгонял злых духов и демонов. Он прочёл много книг и знал, как это делается. Иногда ему приходилось скрываться: флёр небожителя всё ещё окутывал его, и нередко случались «чудесные явления», как это называли смертные, — деревья, например, зацветали. Тогда ему начинали досаждать приношениями и просьбами, принимая его за воплощение какого-нибудь бога. Он не был богом и чуда сотворить не мог, поэтому покидал те места, где проявил себя, как только представлялась такая возможность. От больших городов он старался держаться подальше: там «чудеса» замечают быстрее, чем где-нибудь в глуши.

— Ты немой, даочжан? — предположил староста, когда Чангэ так и не ответил ни на один из его вопросов. — Или это обет молчания?

Чангэ сделал над собой усилие, чтобы заговорить. Голос смертного тела он тоже ещё плохо контролировал. Если в него прорывалась духовная сила, людей валило с ног, стоило ему произнести хотя бы слово. С этим стоило быть осторожнее: пару раз его из-за этого приняли за демона и попытались убить.

— Я не немой, — сказал Чангэ, — но я много лет провёл в молчании и отвык разговаривать.

Этим объяснением старики удовольствовались.

— Даочжан, где твой дом? — спросил старый Ли.

Чангэ покачал головой. Старики переглянулись, оживившись: похоже, этот даос — бездомный. Шаман откашлялся и сказал:

— Даочжан, почему бы тебе не остаться в деревне Синхэ?

Чангэ опять покачал головой и выговорил:

— Я хожу по свету и изгоняю злых духов.

— Ну так и ходи на здоровье, — сказал староста, — просто тебе будет куда возвращаться.

— Тут поблизости и водопад есть, — сказал шаман, который кое-что смыслил в культивации. Он слышал, что даосы медитируют, стоя под водопадом, чтобы избавить себя от мирских страстей.

— Нам даос позарез нужен, — сказал старый Ли.

— Для чего? — спросил Чангэ.

— Чтобы вернуть деревне удачу, — сказал староста.

Чангэ нахмурился и сказал: