Зомби-апокалипсис (Аккун, Кисаки, Майки, Мучо) (1/2)

Ацуши Сендо

Тут даже сомнений нет, кто из группы погибнет первым. У Ацуши главный и единственный человеческий инстинкт — самосохранение — отсутствует. Он вечно рискует, едва не бросается на толпу зомби грудью, чтобы вас прикрыть и сказать «бегите, я задержу». Хочет погибнуть героем, глупый. Откуда в нём это сомнительное непонятно. Со школы такой: всё для друзей и сам он в последнюю очередь.

Ты хватаешь его за ворот и тянешь на разговор. Трудно найти в апокалипсисе тихое место, но в каморке темно и крысы единственные подслушивающие, а звуки снаружи не долетают.

— Что такое? — удивляется Ацуши.

— Хватит нас защищать, или долго не проживёшь.

Тычешь ему пальцем в грудь и сдерживаешься, чтобы не ударить, потому что, даже не открыл он рот, слышишь громкую мысль, застывшую на его лице: «Солгу ей, чтобы не волновалась». Нет уж, это не ложь во благо, а хуйня обидная.

— Я не хочу, чтобы ты погиб. Понимаешь? Моей семьи не стало, и ты один из немногих, кто ещё живой, разумный, не пытается меня укусить.

Ацуши расплывается в тёплой улыбке. И чёрт, именно её боишься потерять. Старается успокоить, но больше распаляешься.

— Я тебя к себе привяжу, понял?

Ацуши заключает тебя в объятия и гладит по волосам.

— Тише, одна ты в любом случае не останешься. Команда о тебе позаботится.

Говорит так, будто уже прощается, потому что не может пообещать без риска, не перестанет пытаться вас всех спасти. Действительно, как бы не было горько, обещание он не даст и не сдержит, и лучше заранее попрощаться, но вместо того, чтобы обнять в ответ, встаёшь на цыпочки и целуешь.

Кисаки Тетта

Этот надменный взгляд, подумаешь, повезло с головой и вмещает много, выводит тебя из себя. Ты скрипишь зубами, только завидев Кисаки, а когда открывает рот, требует вежливо разговаривать, уважительно обращаться на господин, иначе откажется помогать команде, убегайте от зомби сами, давайте, придумайте план, хочется вытрахать всё дерьмо, чтобы неделю не мог ходить.

— Кисаки, я же въебу, — предупреждаешь ты, когда внаглую забирает йогурт, который себе забила.

Ведь даже не ест молочное — специально злит.

— Попробуй вежливо, — советует этот гений ёбаный, уважаемый всеми, но не тобой. — Неужели думаешь, в условиях апокалипсиса кому-то не наплевать на правила? Ты тормозишь.

Поднимаешься резко, отбрасывая в сторону стул, и Кисаки, перегнувший палку, выёбывается много, шарахается и пятится, пока ты наступаешь и не заставляешь упереться в стену. Для этого даже стараний не требуется, выше его на голову и дерёшься лучше, а Кисаки, сжавшийся и беззащитный, только надменный взгляд никуда не деётся, стоит и смотрит.

— Что случилось, господин? Больше не храбрый?

Хватаешь за подбородок. Кисаки сглатывает.

— Не думай, что без тебя не выживем.

— Ты будешь меня защищать, — настаивает Кисаки, и хочется возмутиться: «Вот ещё, буду счастлива толкнуть твою задницу навстречу зомби», — но он же умный, он же гений, поэтому следующая фраза меткая и вводит в ступор. — Потому что ты влюблена в меня.

Действительно, хочется вытрахать всё дерьмо.

Манджиро Сано

Лидером единогласно избрали Майки. Кто ещё обладал бы харизмой, способный вести за собой отряд, успокоить в тяжёлый момент и принять решение. Он улыбается и отдаёт приказы, с которыми спорить мысли не возникает. Но кто бы знал, как Майки чувствует себя наедине, закрывшись в комнате, сомневается, переосмысливает по куче раз и боится, как бы не ошибиться, ведь на кону поставлены ваши жизни.