Глава 17. Забота о себе (2/2)
Вернувшись домой, Чжао Цзингэ отдал бамбуковую корзину своей матери.
— Ты поймал рыбу, Цзингэ? Чжао Лю посмотрела на бамбуковую корзину и с некоторым удивлением подумала, что ее сын успевает ловить рыбу во время работы.
«Это не мой улов. Это старший Цзян поймал для меня, — сказал Чжао Цзингэ, несколько застенчиво склонив голову.
Когда Чжао Цзингэ упомянул старшего Цзяна, он почувствовал удовлетворение в своем сердце, надеясь, что его родители зададут ему еще несколько вопросов. Но Чжао Лю совсем не думала об этом.
— Он благодарит тебя за спасение в прошлый раз? Он умеет быть благодарным». Чжао Лю продолжила: «Но в последнее время его мать каждый день ругает его в деревне. . . Если увидишь его, пожалуйста, убеди его быть почтительнее. Они по-прежнему его отец и мать».
В прошлом, когда над старшим Цзяном издевались, люди в деревне Хэси сочувствовали ему, но когда он внезапно стал сильным и стал тем, кто издевался, пожилая леди Цзян стала объектом сочувствия вместо него.
Но Чжао Цзингэ чувствовал, что старушка Цзян заслужила это. Он не мог не чувствовать обиду за Цзян Чжэня в своем сердце, но он не мог говорить и возразить своей матери.
«У нас совсем не осталось масло. С ним рыба была бы вкусной. . ».
Чжао Лю вздохнула. И обжарка высушила бы ее маленькое тело, поэтому она приготовила ее на пару и съела гольца и угря. Чжао Цзингэ настоял на том, чтобы съесть каменного краба, поэтому приготовил его в кастрюле с солеными овощами. Не было ни приправы, ни даже капли масла.
Рыба, приготовленная таким образом, имела рыбный запах, но люди здесь постоянно едят рыбу, и к сильному запаху привыкли.
У Чжао Цзингэ были хорошие зубы. Он мог жевать эту приготовленную на пару мелкую рыбку, не выковыривая костей. Он мог прожевать и съесть рыбу целиком одним глотком. С порцией соленых огурцов он на одном дыхании съел три тарелки каши. Он также ел много каменных крабов, у всех из которых не было мяса в панцирях, но они были восхитительны, если их жевать вместе с панцирем.
Отец и Мать Чжао также съели немного мелкой рыбы, но оставили немного соленых овощей, угря и гольцов, чтобы Чжао Цзингэ принес их старшему Цзяну.
Поскольку у Чжао Цзингэ были подобные мысли, он кивнул в знак согласия. Но вместо того, чтобы отнести миску в дом семьи Цзян, он ждал в коттедже с соломенной крышей. В результате ему не пришлось долго ждать прихода Цзян Чжэня. Они разделили угря и гольцов.
«Жаль, что слишком мало приправы и нет масла. . ». Цзян Чжэнь съел кусок угря и вздохнул. В то же время он начал думать о том, чтобы достать немного масла для приготовления пищи. Это просто . . .
в древности устричного масла было очень мало и производство растительного масла было низким из-за плохой технологии его добычи, и он действительно не мог себе позволить купить его сейчас.
Теперь Цзян Чжэнь мог сказать, что у него ничего нет, и даже его тело не совсем хорошо питалось, поэтому он на время отбросил эти мысли. Что касается будущего. . . Взгляд Цзян Чжэня упал на реку. Он думал, что должен найти способ заработать немного денег, чтобы прокормить себя, но работы, которая больше подходила ему в этом мире, он боялся. . .
Он должен был стать бизнесменом. У него не было навыков, чтобы зарабатывать себе на жизнь в древние времена, и он не мог заниматься ничем другим, кроме как заниматься бизнесом.
К счастью, в те времена вести бизнес было не так сложно, как в более поздних поколениях. Так называемые торговцы должны были оборачивать товар только между производителем и покупателем.
В последующие дни Цзян Чжэнь жил очень однообразной жизнью. Утром он пытался найти все виды еды, которые он мог съесть, обедал с Чжао Цзингэ в полдень, а затем бродил днем, продолжая искать то, что он мог съесть.
Мелкая рыба и креветки, которых многие жители деревни Хэси презирали, были очень питательны. После их употребления в течение нескольких дней цвет лица Цзян Чжэня стал намного лучше. Все тело Чжао Цзингэ тоже выглядело посвежевшим. Но все канавы деревни Хэси были вычищены. В то лето улов деревенских детей, по всем оценкам, был намного хуже, чем в предыдущие годы.
В это время, с приближением фестиваля Цинмин*, члены семьи Цзян становились все более и более нетерпимыми к Цзян Чжэню. Этот старший Цзян не работал каждый день, но все равно хорошо ел и пил. Почему?
Однажды утром, когда Цзян Чжэнь ушел, Мясник Цзян и старушка Цзян позвали Цзян Чэнвэня в свой дом. Затем они обсудили с Цзян Чэнвэнем, как вести себя с Цзян Чжэнем.
Старушка Цзян теперь еще больше ненавидела Цзян Чжэня, который ругал ее весь день. Она поругалась некоторое время, прежде чем сказать:
«Этому сукину сыну мало есть яйца каждый день, он еще вчера украл из дома котелок с салом. Почему бы ему просто не умереть?
Когда старая госпожа Цзян подумала о горшочке с салом, она почувствовала себя очень огорченной. Она использовала свои палочки для еды, чтобы сократить остатки сала для готовки, и чувствовала себя жадной. В конце концов, ее старший сын фактически забрал весь горшок сала. . .
Она не знала, съел ли он уже сало.
«Мама, что толку от твоего брани? Давай подумаем о другом способе справиться с ним!» — сказал Цзян Чэнвэнь.
«Мы должны преподать ему несколько уроков, чтобы он снова мог спокойно работать», — сказал старый Цзян.
Старушка Цзян всегда слепо ненавидела своего старшего сына. Однако теперь старый Цзян хорошо знал хорошие стороны своего старшего сына. Раньше, когда его старший сын был готов работать в поле, разве приходилось старику так много работать? Все трое долго разговаривали, но не могли придумать ничего хорошего.
Наконец Цзян Чэнвэнь сказал: «Почему бы тебе не позволить третьему брату что-нибудь придумать? Он самый умный».
И Цзян Чэнвэнь, и Цзян Чэнсян вначале ходили в школу. В результате Цзян Чэнвэнь не узнал ничего полезного, но Цзян Чэнсян научился многим навыкам и позже нашел работу в уездном городе. Постепенно семья Цзян начала прислушиваться к нему во время принятия важных решений.
«Да, пусть Чэнсян поможет нам принять решение», — сказал Мясник Цзян и вдруг вспомнил еще одну вещь.
«Мы давно не были в уездном городе. Давай отправимся туда сегодня и привезём немного еды Чэнсяну, а затем купим пару свечей для поклонения предкам».