День 8. Часть 1. Философские беседы от ночного класса (1/1)
Ученики Академии Кросс по окончанию родительского собрания пообещали себе, что впредь, если и будут веселиться, то тихо и так, чтобы взрослые об этом ни слуху, ни духу. Ночной класс так вообще торжественно поклялся, что всеми силами будут трудиться на благо конспирации (уж больно драные уши горели).Но обещания обещаниями, а территория школы одними душевными порывами не очистится, тем более, что намусорили за одну ночь учащиеся порядком, от души. Бедственное положение школы не один раз упоминалось на родительском собрании, а потому родители и прочие лица, заменяющие их, устали слушать стоны учителя на тему: «Ах, наша бедная школа, с такими учениками средств на ремонт не хватит! А на дворе кризис, школа переживает не лучшие времена, а потому, денег на ремонт нет (а меньше надо было тратиться на кабинет директора! — кричит автор)». Потому родители посудили, что в качестве наказания, а также в воспитательных целях, виновники бедлама (то есть, обе школы) уберут всю загаженную территорию.
И люди, и вампиры «радостно» взвыли, фронт работ огромный: само здание, общежитие и школьный сад (да, гулял народ на славу!). Ладно бы дело было только в этом: в школе не убирали далеко не первый год, так как регулярно все участники субботника бесследно исчезали непосредственно перед самим мероприятием. Со стороны казалось, что на школе лежит страшное проклятие, но на деле все объяснялось просто: товарищи ученики бессовестно линяли с общественно-важного занятия, предпочитая дела менее почетные, но более приятные.
А теперь представьте, сколько же там мусора накопилось к этому моменту…И, как выразился Ридо Куран, выглядывая в окно:— Народ, да вы извергами похлеще меня будете!
На следующее утро.Погода не баловала, на улице накрапывал дождь, ощущающий себя Гамлетом: быть или не быть? Конкретного решения дождик так и не мог принять, а потому мелко накрапывал, то ли собираясь перерасти в ливень, то ли закончиться.Но даже если бы за окном бушевала буря, сердца учителей не наполнились бы жалостью к ученикам, а потому, их погнали на всеобщий субботник, пригрозив, что не будут кормить до тех пор, пока вся территория школы не будет прибрана. Поэтому волей-неволей ребятам пришлось брать в руки метлы, совки, мусорные мешки и резиновые перчатки.Организованности в рядах учащихся не наблюдалось, но они каким-то образом умудрились более-менее распределить обязанности между собой: девочки взяли на себя школу и общежитие, а парни – сад.Поэтому не было ничего удивительного в том, что Куран мел школьную дорожку, а Ханабуса выгребал граблями мусор с газона. Акацуки толкал телегу с мусором, который с каждым часом все больше рос… Шики, не без вмешательства Римы, отделался куда более легким занятием – держал мусорный мешок, куда Ичижоу скидывал разбросанные банки и бутылки, поступая как истинный зам, делающий самую грязную работу вместо начальника, потому что собирать мусор блондину приходилось руками…Дело муторное, а главное — неприятное! А погода ещё такая, что хоть иди вешайся. Грязи развелось столько, что вампиры просто утопали в ней: понадеявшись на хорошую погоду (а также просто не посовещавшись со своими мозгами), вампиры вышли на уборку в своей белой форме, а тут дождик закапал…Рукава пусть юноши и закатали, но им все равно порядком досталось, и они по цвету приближались даже не к серому, а к какому-то коричневатому с темно-серыми разводами. Про штанины лучше промолчать, так как по ним отбеливатель обливался горячими и горькими слезами (и с предвкушением потирал ручки).
Уборка шла не один час, а потому, настроение, и без того далекое от оптимистичного, начинало решительно и верно опускаться до уровня Преисподнии (какое ж, однако, это теплое местечко, всех туда тянет). А рядом ещё местные учителя ошивались с типичным желанием покомандовать «парадом счастливчиков» (для успокоения собственных нервов).— ЧТО ВЫ ТВОРИТЕ?!! – крик со второго этажа (препод не собирался спускаться на землю бренную, чтобы подбодрить учеников). — Вы метлу в жизни хотя бы один раз держали?!Кричал учитель в адрес Канаме, рассуждая, что раз другие ученики так опекают этого парня, то тот, скорее всего, самый слабый и безобидный (наивный учитель… — хмыкает автор), и что подтрунивать и покрикивать на Курана можно безвозмездно (и идиот… -добавляет автор, — не видел он, что этот парниша в академии творил).
Вампир задумчиво, насколько это возможно при плохом настроении, посмотрел на метлу, а потом на учителя. Поначалу юношу раздирал соблазн зашвырнуть метлой в приставучего преподавателя, но потом подумал, что это слишком великодушно позволить этому садюге отделаться каким-то проломленным черепом… А потом Канаме подумал, что ему ответить на вопрос учителя, чтобы довести до нервного срыва.— А вам правду сказать или придумать красивую байку, что я дома все прибираю сам и без пылесоса, даже кустики во дворе стригу? – с невинной улыбкой спросил Куран, вокруг головы которого витала аура, говорящая все за своего обладателя: Канаме жаждал крови!
— Куран-сама, вы проголодались? – послышался заботливый крик Руки, девушка как нутром почуяла настроение юноши, а потому уже выглядывала из соседнего окна, светясь вселенской добротой и заботой: «Готова накормить Куран-саму, обогреть, защитить, соблазнить, а потом затащить в ЗАГС». — Я уже иду к вам на помощь!!!С этими словами девушка стала вылезать из окна, которое, к слову, находилось на четвертом этаже (но это не помеха для влюбленной девушки!). А Рука, как и положено прилежной ученице, была в юбке, а на улицеветер… (возрадуйся ближний, получи этти! — хохочет автор).— Рука… — лицо Канаме оставалось каменным и спокойным, чего нельзя было сказать о Каине, да и о других парнях тоже, — будь добра, не устраивай панцушот, читатели нас неправильно поймут… (облом-с, товарищи, этти отменяется…— автор). И пожалей остальных парней, это ж какое испытание для мужской психики! Ты Фрейда читала?— Н…нет… — с ошалелыми глазами выдавила девушка, застыв в нелепой позе: с приподнятой над подоконником ногой (но благоразумно прижимая юбку к ногам, ведь Куран-сама сказал не устраивать панцушот!).— Ну, вот и почитай… Много любопытного узнаешь… — простодушно ответил парень, продолжая мести дорожку. Учитель валялся в обмороке, ибо ТАКОГО героизма со стороны Соен он не ожидал (а зря, зная эту дамочку, можно ожидать многого… — автор, которого никак не могут заткнуть и удержать от комментариев).А Ичижоу тем временем с подозрением смотрел на своего начальника.«Так вот какие книжки на ночь Куран-сама читает… А мне все говорил, что сказки братьев Гримм и «Конек-горбунок» Ершова. Какой Куран-сама… Нехороший!» — вот что подумал блондин, загребая руками мусор.Парни более-менее успокоились, кроме Акацуки: парень стоял столбом с открытым ртом и стеклянными глазами. Ханабуса не на шутку испугался за здоровье кузена, а потому осторожно похлопал по плечу, пытаясь вернуть в реальность.— Эй, Каин, оживай давай, — сказал юноша, — не собирается Рука выпрыгивать, успокойся уже.Рыжик дернулся, а потом, переведя взгляд с Аидоу на окно, где только что стояла Рука, печально произнес:— Да не, я просто подумал, какая она смелая: с четвертого этажа вниз сигать, это должна быть большая храбрость!— А… понятно… — скучающим тоном произнес Ханабуса, отпуская плечо братца, — а я подумал, что тебя другое волнует…— И что же? – захлопал глазами вампир.— Ну, как что… Панцу-панцу! – усмехнулся блондин, строя самую кавайную моську (коей брал на крючок всех учениц дневного класса). — Какого ОНИ цвета!Акацуки вжал голову в плечи так, словно его чем-то огрели по затылку (и по тяжести там была не кувалда, а как минимум наковальня), ещё пару минут юноша стоял и немигающим офигевшим (да, именно так) взглядом смотрел на Ханабусу, чтобы через мгновение перейти в другой разряд нечисти: разъяренного демона.— АИДОУ!!! Я ТЕБЯ УБЬЮ!!! – ну, а дальше идут бенгальские огни, взрывы и громогласные обещания надрать Ханабусе не только уши, но и пятую точку, чтобы сидеть было больно (ну, ещё грозил, что скажет автору написать про Аидоу яойный фик, но это немножко другая история…— тихо вставляет автор, пользуясь паузой).
Некоторое время вампиры наблюдали за Ханабусой и Акацуки, но вскоре им это дело надоело, а потому парни вернулись к другому, менее приятному делу – уборке. К ним присоединились минут через пять-десять (двадцать-тридцать) и Аидоу с Каином, последний, наставив первому парочку синяков и щелбанов, успокоился и вернулся к тележке с мусором. И какое-то время во дворе царила тишина, но вскоре её нарушил Такума, которого волновал один вопрос, подкинутый не без легкой руки (или юбки?) Руки.— Куран-сама, можно вопрос? – спросил верный зам, окидывая задумчивым взглядом территорию: работы было непочатый край.— Ну? – великий чистокровный (в грязной белой форме) соизволил обратить внимание на Такуму, а не на осточертевшую метлу.— А почему вы все-таки не дали Руке выскочить из окна? Ну, или побольше высунуться?Акацуки угрожающе зарычал, Ханабуса отодвинулся от кузена подальше, тихо бормоча молитву за упокой души Ичижоу: задать такой вопрос при Каине (особенно после того, как сам видел, как рыжик гонял Аидоу по саду за похожий вопрос) – с головой не дружить. Шики тяжело вздохнул и принялся вслух подсчитывать расходы на траур в честь Такумы.Канаме задумчиво пожал плечами.— Ну, здесь несколько причин, — принялся объяснять вампир, орудуя метелкой. — Первая, ну, взгляните во-о-н туда, в сторону Акацуки. Видите, какой у нас вампиродемон завелся? И это он такой от одного упоминания о Руке, а представьте, что было бы, если б она высунулась?Мужская половина ночного класса синхронно сглотнула: с фантазией у вампиров все было прекрасно.— А вторая? – осторожно поинтересовался Такума.— Кто вторая? А, причина… — протянул Куран, опираясь подбородком о метлу, некоторое время юноша молчал, мечтательным взглядом окидывая окна третьего этажа. — Это же не Юки…Тяжелый вздох можно было перевести как «Куран – это диагноз!», причем тяжелый.
— Куран-сама, а вы не подумали, что не вы одни стали бы счастливым зрителем? – ехидно поинтересовался Ханабуса, на что Канаме спокойно ответил:— Ну, перед этим я приказал бы вам отвернуться…«И кто после этого говорит, что у него нежная и трепетная БРАТСКАЯ любовь?!» — единодушно подумал ночной класс, убеждаясь, что чем благороднее кровь, тем больше в ней странностей…— СТОП!!!! — вылезла автор. — Но если так рассуждать, то следует помнить, что про кровь благородных, ну и королевскую, говорили, как про «голубую кровь», а ночной класс выдвинул рассуждение на тему того, чем благороднее кровь, тем больше в ней извращенности…— НЕПРАВДА! Мы говорили – странностей! — ночной класс.— Молчать, я тут автор! – автор. — А если помнить, что Кураны – короли, то, соответственно, они самых что ни есть голубых кровей. Но тогда спрашивается, почему Канаме тянет только к Юки, а не к тому же Зеро, ведь кровь – голубая!
Но тут автору заткнули рот.— Занесло с рассуждениями… — говорят вампиры, пытаясь удержать кусающегося и брыкающегося автора, — меньше на логике круги Эйлера разглядывай!