Папочке придётся тебя наказать(Богодеев) (2/2)

— Сначала я буду бить рукой десять раз, считай удары. Потом перейду на ремень,- Полушепотом говорит Максим, а в ответ кивок.

Первые три удара были не сильными, щадящими, а потом Голышев ударил очень сильно, да так, что на правой булочке остался отпечаток руки, а со стороны Фадеева был громкий и болезненный стон. Как же Максиму нравятся эти стоны, но как же сейчас больно его малышу.

Дима держался хорошо, не плакал и стонал с каждым шлепком все болезненнее, сжимая простынь в руках, он считал в слух каждый удар своего парня, но на десятом ударе глаза заслезились, а губы дрожали сильнее.

Дальше Максим взял ремень, но не приступил сразу к делу, а водил холодной бляшкой по красной попке своего малыша, отчего по телу подростка бежали мурашки.— Пятнадцать ударов, Малыш, считай,- Все таким же полушепотом говорил студент, а глаза Димы расширились от страха и удивления. Максим никогда так много раз не бил, но в этот раз Фадеев очень серьёзно провинился.

Богомол сразу бил жестко, не щадя нежную кожу подростка, а Дима громко и очень болезненно стонал, всхлипывая и дрожа всем телом от невыносимой боли.

Слезы лились водопадами из крае-зелёных глаз, а всхлипы и вскрики были все громче, стоны болезненнее.

Пятнадцатый удар был не таким жестким, но Дима все также плакал, всхлипывая громко.

Максим убрал ремень, надел боксеры обратно и взял своего дрожащего мальчика на руки, уложил на кровать и укрыл одеялом, прижимая его к себе, целуя куда-то в шею.

— Теперь ты понял, что папу надо слушать?- Спрашивает Голышев, смотря на своего малыша, кусая пухлые и обветренные губы. Не хотелось делать ему так больно, но они оба понимают, что так было нужно.

— Малыш больше не будет вести себя плохо и будет слушать своего папу,- Дрожащим голосом ответил Фадеев, прижимаясь к своему парню и постепенно успокаиваясь, засыпает, а Голышев продолжал поглаживать попу своего мальчика, целуя куда-то в шею.

Теперь Дима будет хорошим мальчиком.