Глава 17. Прозрение слепой собаки (1/2)

Выловить Цзюнь У, на первый взгляд, казалось не трудной задачей. А вот на второй уже посложнее. С каждым новым взглядом на ситуацию та принимала всё более причудливые очертания и обрастала новыми сложностями.

Вэй Усянь думал, что отыскать Белое Бедствие будет сложно. Но у него всегда была возможность показаться на Тунлу и попробовать найти его там. С Цзюнь У у него такой возможности не было.

Хотя, казалось бы… это же бог… Помолился и всё, как бы. Можно встречать. С учётом того, что он не человек и ему не нужно никакое божественное благословение, Вэй Усяню казалось, что добиться аудиенции с богом не должно быть проблемой. Почему нет?

Как оказалось в итоге, Цзюнь У не отзывался на его молитвы. Он бы не реагировал на это так болезненно, если бы оставался в неведении. Но после последнего раза мужчина точно знал, что его корявые молитвы достигают божественных ушей.

— Вряд ли он меня игнорирует. Наверное, у него всё-таки есть дела. Не думаю, что в такой способ он набивает себе цену. Он вообще не вызывает сомнений, если честно. Вежливый, спокойный, доброжелательный. А что, если он обидчивый? Интересно, я мог обидеть его в прошлый раз?

Вэй Усянь спрыгнул с высокой ветки вниз, тихонько приземляясь на пыльную почву. Он уже осматривался, пока сидел на дереве, однако чувствовал необходимость сделать это ещё раз, чтобы обезопасить людей от возможных встреч с ним, предотвращая их.

На улице господствовали сумерки. Уже было достаточно темно, чтобы этот совершенно социально неадаптированный молодой призрак мог позволить себе сунуться на территорию города.

Ему не очень хотелось, скорее очень не хотелось, приближаться к людям, но он понимал, что иначе ничего не выйдет.

Всё время, что он находился в призрачной форме, Вэй Усянь шёл к этому моменту. К осознанию. Это отправная точка, которая дарила ему возможность начать развиваться, как высшему существу.

До последнего разговора с Белым Бедствием он не знал, за что ему хвататься. В принципе, у него были свои человеческие дела, которые требовали непосредственного вмешательства мужчины, дабы обрести то или иное завершение, но Вэй Усяню попросту не было до этого дела.

Его новая жизнь, в общих чертах, похожа на прошлую. В частности преследованием, но масштабы изменились. Если в мире заклинателей он был повелителем знаний, и это включало в себя всё: заклинания, заклинательство, конденсацию ци, Тёмный Путь, владение холодным, стрелковым, древковым оружием…

…то здесь его знания можно приложить к заднице и размазать. Тут всем насрать на его навыки заклинателя, насрать на его Золотое Ядро, которого, кстати, у него и нет, собственно, но это и не важно, ибо все призраки могут использовать духовную энергию. От мала до вели́ка. Если так было при их смертной жизни.

Насрать на его навыки владения оружием и невероятные познания в определённых узких и широких отраслях. Никому нет дела до кладезя знаний.

Он гений. В своём мире. Здесь — ни одно никакое дело. На голом месте плешь.

Чтобы осознать это, ему нужно было время и возможность. Тяжело жить и постигать новое, когда каждый твой день наполнен погоней, спешкой, преисполнен негативом, отсутствием спокойствия и передышек. Только в последние пару лет ему стало полегче с Четвёртым Бедствием.

И вот Вэй Усянь, благодаря неоценимой помощи Белого Бедствия, смог наконец расставить для себя приоритеты. Пересмотреть многие вещи, взгляды на которые, казалось, не могли измениться никогда, ибо это аксиома. Она не нуждается в доказательстве.

А тут вдруг он понял, что, например, не все боги культиваторы. Что не все возносятся честным путём. Что грань между призраками и богами гораздо тоньше, чем ему казалось всю жизнь. Что Непревзойдённые — это не скопище зла и ненависти, как думает подавляющее большинство.

Как он это понял? Легко. Когда ему говорили об этом, вскользь упоминая. Если бы он изначально слушал так, как положено: внимательно и вдумчиво — ему бы не пришлось тратить столько времени на осознание самого себя.

Эти и многие другие вещи ему поведал Белое Бедствие, пока те были в пещере. Просто на тот момент психическое состояние Вэй Усяня не позволяло ему слушать его. Точнее он сам себе запрещал вникать в речи первого злодея в трёх мирах.

Как же тогда он пришёл ко мнению, что истинное зло этого мира не Безликий Бай? Тоже ничего сложного. За время, которое мужчина прожил как призрак, он ни разу. Ни разу не слышал и не видел ничего о том, чтобы Непревзойдённые чинили беспорядки и отнимали человеческие жизни.

О Хэ Сюане молодой призрак только слышал, будучи человеком. С тех пор ничего не изменилось. Никогда он не видел, чтобы тот напускал на человеческую расу свой гнев. Или ради развлечения. Не важно.

Хуа Чэн… Он везде и всюду. Вэй Усянь умудрялся слышать о нём информацию из самых разных городов Поднебесной и, о чудо, кто бы мог подумать: Князь Демонов на постоянной основе якшается в компании Бога Войны. Не отходя от него ни на шаг.

И они вместе вовсе не занимаются грабежами и разбоями. Не убивают людей и не едят их. Кстати, о том, чтобы есть людей. Вэй Усяню всё ещё страшна эта мысль… Он обязательно подумает об этом более обстоятельно позже…

То есть бог и призрак находятся на одной стороне, и, в большинстве случаев, они помогают людям. Пока молодой призрак искал храмы Цзюнь У, он неоднократно натыкался на храмы, которые простые смертные люди возвели для Хуа Чэна, думая, что тот бог…

Это немножко возмущало… Самую малость…

Белое Бедствие… Это гвоздь развлекательной программы Вэй Усяня… Или гвоздь, который будет последним в крышке его гроба.

Этот Непревзойдённый вообще не светится. Насколько Тёмный заклинатель смог выяснить и помнил из своей смертной жизни: Белое Бедствие можно было заметить только в местах скопления человеческих смертей. Будь это войны королевств, природные катастрофы и так далее.

Но никто и никогда не говорил о нём следующего: Безликий Бай появился на территории нашего города и вырезал всех.

Это как пример. То есть, да, его видели и о нём знают, однако же никто и никогда не говорил о том, что он пришёл и убил кого-то. Или семью. Или десяток. Или город. Он мог, но не делал.

И никто из Непревзойдённых этого не делал. Вершина призрачной пищевой цепи — это социально адаптированные представители расы. Кроме Хэ Сюаня. Они умны, роскошны во всём, что делают и чего касаются. Безобидны, если их не трогать, и не нацелены на войну между расами.

В то же время не вершина пищевой цепи: постоянные разбои и убийства людей, поджоги, падение скота, разорение полей ради потехи. Пытки, издевательства, кражи, похищения. Организация выкупов ради развлечения. Преследование своих целей ценой человеческих жизней.

Всем этим может, и не брезгует, заниматься первый-третий ранг. Они — невежи и нелюди. И Ци Жун — один из них. Естественно, везде есть исключения. Нормальных призраков, которые хотят простой мирной жизни, тоже достаточно. Но их значительно меньше.

В основном они все скопились в Призрачном городе, под крылом у Хуа Чэна. Как минимум потому, что там у них есть дом и ещё потому, что Лазурный Фонарь не будет заниматься вербовкой под носом у Собирателя Цветов под Кровавым Дождём. Так и помереть недолго.

И это всё Вэй Усянь видел, слышал и понял сам, пока почти десять лет скитался с севера на юг, с запада на восток. Когда он осознал суровые порядки его нового мира, а это произошло буквально «вчера», мужчина понял: Белое Бедствие, являющийся ему на глаза несколько раз в год — это привилегия.

Люди и божества его веками не видят. Когда Вэй Усянь осознал, что тот его уже дважды спас от самого себя и неоднократно подсобил в тот или иной способ, то начал ценить его вклад в свою жизнь чуть больше, чем было. Раньше этой позиции не существовало вообще, либо она стояла в отрицательном числе.

И вот сейчас, готовый ко всему, морально подкованный Вэй Усянь каждую ночь рыскал по храмам из города в город, чтобы найти хотя бы один храм, который принадлежал бы Цзюнь У. В первую очередь ему действительно хотелось сделать тому подношение, чтобы поблагодарить.

Он только обещал, что обязательно найдёт его и выразит свою благодарность, а на деле в последний раз вёл себя с ним просто отвратительно. Ему было стыдно за себя. Однако у него имелось небольшое оправдание: в тот момент Вэй Усянь и сам не был уверен, что мужчина, которого он видит в зеркале — это Вэй Усянь.

Сейчас ему было лучше. Гораздо лучше. Он воспрял духом.

Это было прозрение слепой собаки.

Понял, что ему нужно учиться и развиваться, чтобы что-то представлять из себя в этом мире. Не стремился к лидерству, однако и не собирался быть у кого-то в долгу. Ему хотелось расти, чтобы понять, а не расти, чтобы осадить кого-то. И плевать на того Ци Жуна, если честно.

Теперь мужчина начал формулировать вопросы в своей голове, которые нужно задать, чтобы начать расти морально и физически. Чтобы разобрать всё по полкам и наконец войти в эту быструю призрачную реку, которая уже почти десять лет выбивает его из себя из-за своего невероятного течения.

Ему и судьба, и Белое Бедствие уже много раз давали возможность войти в поток, но он, словно слепой и упрямый старец, каждый раз наотрез отказывался принимать дар. Призраки, которых он ловил, были и третьего ранга.

Ему стоило проявить смекалку, и вместо того, чтобы убивать их, Вэй Усянь мог узнать у них о том, как работает система духовного общения. Какие есть и как работают заклинания. Может для призраков третьего ранга нормально появляться из воздуха, как это делает Безликий Бай.

Вместо этого этот полоумный предавался самобичеванию, саморазрушению, сокрушался, пытал, срывался на врагах, которые, да, моральные уроды, но не заслужили такого отношения. Он пал. Достаточно низко, чтобы начать ненавидеть себя с новой силой.

— Не сегодня… — мужчина отрицательно покачал головой, сидя в очередном храме.

Вэй Усянь изменился. Теперь либо быстрая смерть, либо диалоги. Могут быть исключения во имя добычи важной информации, если призрак такой обладает. Мужчина продумал всё до мелочей, пока, ночь за ночью, носился из храма в храм, из города в город, чтобы найти нужный ему.

Он сидел на прохладной каменной плите, спиной к статуе какого-то ненужного ему божества. Задрал голову назад и смотрел вверх на глиняное лицо какого-то мужика, что совсем не был похож на Цзюнь У. Даже отдалённо. Даже во хмелю.

Вэй Усянь лениво закинул в рот один из четырёх фиников, которые сорвал с дерева, пока шёл сюда. Ему не хотелось и не нужно было есть. Однако он мог. Способность чувствовать вкусы сохранилась. Почему бы и нет?

— Генерал Большой Член…

Он задумчиво произносил вслух название храма, которое прочитал на входе, пробуя на вкус это словосочетание. Вэй Усянь задорно махнул головой в сторону и выдохнул смешок.

— Интересно, о чём ему молятся?

Мужчина выплюнул косточку далеко за порог храма, чтобы не свинячить внутри, и второй финик тотчас полетел в рот. Это не тот бог, что нужен ему. Сейчас он доест своё угощение и отправится дальше. Времени есть до рассвета. С его наступлением Вэй Усяню нужно будет убраться глубоко в лес, дожидаться сумерек.

— А как нужно культивировать, чтобы стать божеством членов? Я даже не знал, что такое возможно… Это звучит… Как минимум глупо. Как абсурд. Я уже понял, что мне нужно расширять кругозор, но всё же склоняюсь к тому, что здесь допущена какая-то ошибка, — третий финик полетел в рот. Вэй Усянь неспешно жевал его, раздумывая. — А если нет?

Мужчина ещё раз задрал голову вверх, рассматривая острый подбородок статуи и её ноздри. Он залился хохотом, заваливаясь набок и хватаясь за живот.

— Может ли быть такое, что после того, как он достиг Совершенного Ядра, то начал культивировать… в другую сторону? Чуть ниже, — хохотал он. — Различные ядра создают различную ци ядра, чем выше уровень ядра, тем быстрее появится сама ци ядра и тем мощнее она будет. Что, если этот молодой мужчина в своё время направил ци Небес и Земли в корень? — едва не захлёбываясь. — В янский корень, разумеется…

Вэй Усянь уже задохнулся бы, если бы у него была подобная роскошь.

Вдоволь насмеявшись, мужчина поднёс последний финик божеству Большого Члена, чтобы тот не серчал на него и не обижался в случае чего. Он поднялся на колени, подполз к чаше с подношениями и положил в неё вкуснейший финик.

Затем, так же на коленях переместился к палочкам благовоний, которые лежали в храме для нужд страждущих, и возжёг одну из них в знак извинений перед божеством. Он поднялся на ноги, поклонился, как и подобает верующим людям, и убрался прочь из храма. Искать дальше.

Ещё немного времени есть. Он как раз успеет зайти в последний храм в этом городе. Строение стоит на окраине — Вэй Усяню как раз будет удобно уносить ноги в чащу, сразу после посещения.

Добравшись до нужного места, мужчина грустно вздохнул, увидев дорогую и большую вывеску перед ним: «Храм Небесного Императора».

Вэй Усянь встречает их в каждом городе. В каждом поселении. Какое бы большое или маленькое оно ни было — хотя бы один храм Небесного Императора есть везде. Чем больше площадь и население — тем больше храмов.

Мужчина заметил, что ни в одном храме он не увидел лица Небесного Императора. Ему довелось увидеть множество разнообразных статуй. Все они были прекрасны и величественны. В них было что-то архаичное, возвышенное и неповторимое. Разные позы, положения рук и ног, разное оружие, причёски, одеяния… Однако было у них кое-что общее. Что-то, что объединяет всё разнообразное множество этих статуй.

Отсутствие лица.

Нет, не в прямом смысле. Там не дыра или гладкая поверхность. Там что угодно, что скрывает лицо: маска, шлем, вуаль, и так далее. Вэй Усянь подумал, что это связано с тем, что никто, из прежде или ныне живущих, никогда не имел удовольствия созерцать лица Небесного Императора. И это нормально. Ничего удивительного в этом он не видел. Было бы странно, если бы было иначе.

Мужчина зашёл в храм только для того, чтобы глянуть, что с лицом Бога Войны в этом храме.

— Шлем… Скука.

Он шмыгнул обратно за дверь и пошёл в лес. Больше делать ему было нечего. Вэй Усянь распустил волосы, убрал ленту за пазуху и любовно потирал пальцами кожу головы. Помотал кладезем знаний из стороны в сторону, чтобы раскачать длину. Волосы на ощупь были не такими, как должны.

Он давно это знал. С самого начала. Но интересовать его это стало вот недавно. Они больше напоминали бумагу. Не были шелковистыми, красивыми, живыми. Выглядели склеено и тускло. Как будто у некачественной куклы. Ему не было до этого дела.

— Плевать. Всё равно я ничего не могу с этим сделать, пока не достигну третьего ранга.

Сейчас Вэй Усяню как раз вспомнилось, как выглядят призраки ранга Свирепый. Пара бедовых бедолаг, что попали в его руки, внешне выглядели гораздо лучше, чем Злые и Жестокие.

— Волосы не были слипшимися, как утренняя рисовая каша, но и не были рассыпчатыми, как у …

В памяти замерцали картинки, на мгновение замирая у него перед глазами одна за другой. Во всех них с разных сторон и на разном расстоянии покачивались густые и блестящие волосы. Чёрные, как смоль. Он никогда не трогал, но ему казалось, что они мягкие, полные силы. Если сжать их в ладони, они разольются по ней словно шёлк.

Вэй Усянь опустил взгляд на свою руку, пальцы которой непроизвольно сжимались в кулак и разжимались, будто он уже трогает какую-то невероятно нежную и приятную текстуру.

— Совсем сдурел? Это всё-таки Белое Бедствие. Даже не Цзюнь У, с которым в разы проще… Забыли.

Он махнул рукой, будто выкинул всё, что только что с ним происходило, за окно. И запер его на затворки. До лучших времён, или навсегда.

— Могу ли я попросить его потрогать волосы, чтобы сравнить? — или выкинуть не получилось.

Да, всё-таки его утянуло в этот водоворот мыслей. Конечно, волосы — это не всё. Отпечатки пальцев его тоже дико смущали. Ничего нового, но это всё равно как-то дико всякий раз, когда мужчина обращал на это своё внимание.

— Такое ощущение, что призраки, ниже Непревзойдённых — это неудачная шутка природы. Куклы, которые были расходным материалом на пути для создания чего-то величественного. Кого-то.

— Так и есть, — доброжелательно раздалось откуда-то сбоку.

Вэй Усянь ощутил, как из воздуха на ровном месте появилась невероятно сильная духовная энергия. Светлая и тёплая. Он повернул голову в сторону и увидел, как белая красивая фигура неспешно приближается к нему с восточной стороны леса.

Бесшумные осторожные шаги, руки, убранные за спину. Волосы, половина которых была собрана высоко на затылке, а другая свободно лежала на его спине, кончиками оглаживая поясницу.

Тёмный заклинатель ощутил дуновение ветра, которое достигло его только сейчас. Он был точно уверен, что этот ветер вызван заклинанием, из которого внезапно появился молодой бог.

Вэй Усянь учтиво склонил голову и поклонился ему, вспоминая правила приличия, которым следовал всю свою сознательную жизнь до Луаньцзан.

— Господин.

Цзюнь У как-то неоднозначно улыбнулся, подмечая это обращение. Он молча приближался, а Вэй Усянь пошёл ему навстречу, пока они не встретились в нужной точке.

— Господин? — поинтересовался молодой бог.

— Дословно твоё имя означает «господин». Точнее, я понимаю, что это не имя, но в первую нашу встречу ты сказал, что именно так к тебе обращаются в Небесной Столице.

— Ты обращался ко мне «ты» или просто начинал говорить то, что приходило тебе в голову.

— Я был… немного… не в себе.

— Что-то изменилось?

— Да, мне помогли, — чуть улыбнулся Вэй Усянь, но быстро вернул своему лицу привычный расслабленный вид и сменил тему, чтобы его, не доведи небеса, не спросили «как». — Господин сказал, что призраки низших рангов созданы для того, чтобы послужить расходным материалом для создания чего-то величественного. Что это значит?

Цзюнь У пригласил его рукой вперёд, вероятно думая, что тот уступит ему и пойдёт вперёд, но Вэй Усянь опустил взгляд на открытую ладонь, которая указывала ему направление в сторону города. Он отрицательно качнул головой, в ответном жесте приглашая его пройти, но в другую сторону.

— Лучше подальше от людей.

— Почему?

— Потому что… Я себе не доверяю. Люди будут вести на меня охоту за ошибки молодости, которых я, в большинстве случаев, не совершал. Всё приукрашено и преувеличено. Мне не хочется, чтобы на меня в очередной раз вылили таз дерьма. Мне не хочется потерять самообладание, которое я взращиваю в себе. Мне не хочется никого убить или навлечь на город беду из-за своего извечного преследования. Меня больше ничего не связывает с людьми, и я хочу отгородить себя от них, не обрекая на смерть. Просто между мной и людьми всё кончено.

— Почему?

— Мы по разные стороны баррикад. Я не имею ничего против людей и хочу им помогать, но они не хотят моей помощи. Они мне не верят, а я не хочу их в чём-то убеждать. Больше не хочу. Я сам по себе, они сами по себе.

— И ты не поможешь страждущим?

— Нет.

— Если увидишь бесчинства, просто пройдёшь мимо? Обречёшь?

Вэй Усянь опустил руку, задумываясь. Недолго думая, мужчина коротко кивнул.

— Помогу.

— Значит, твоя черта не абсолютна. Разве твоё решение не категорично?

— Моё решение вызвано не моим желанием. Оно не абсолютно. Оно абстрактно. Воображаемо. Так долго, как придётся.

Цзюнь У какое-то время смотрел в его ничего не выражающее лицо. На первый взгляд. Но на самом деле он видел, как между его бровей пролегла складка и как на лицо упала тень сомнения.

— Ты любишь людей, да?

— Люблю. Я хочу… хотел. Я хотел защитить людей.

Бог Войны повернулся боком, убрал руки за спину, и пошёл вглубь леса, в том направлении, куда его и пригласили ранее.

— Касательно твоего вопроса. Он очень странный.

— Почему?

Вэй Усянь двинулся за ним, быстро догоняя и равняясь плечами.

— Ты знаешь, как призраки повышают ранги?

— Да.

— И как ты хочешь стать Непревзойдённым?

Мужчина прыснул со смеху, покачиваясь.

— Я?! Я не хочу быть Непревзойдённым. Мне это не интересно.

— И всё же. Как?

— Ну… Нужно убивать.

— Этого недостаточно, чтобы возвыситься до Непревзойдённого. После достижения третьего ранга — сколько бы ты ни убивал — ты не встанешь наравне с троицей призраков, управляющей призрачным миром.

— Тогда я не знаю, что нужно сделать.

— У призраков есть мать. Это очень скомканное обозначение, но это так.

— Не мог бы ты объяснить мне?

— Я — бог, а ты — призрак. Зачем бы мне подсказывать тебе подобное?

— Не думаю, что тебя действительно это беспокоит. Ты просто вредничаешь, да?

Цзюнь У мягко засмеялся, чуть поворачивая к нему голову.

— Да, пожалуй, ты прав. Мать призраков — это гора. Есть гора, которая раз в сотню лет может родить одного Непревзойдённого.

— Что это за гора? Как это?

— Её имя — Тунлу.

Вэй Усянь невольно остановился, глупо моргая. Это название было ему хорошо знакомо, но он и подумать не мог, что всё могло повернуться так. Цзюнь У обернулся к нему, заинтересованно вглядываясь в лицо.

— Знаешь о ней что-то?

— Мгм. Да, — кивнул он, возобновляя движение. — Как-то раз я… отдыхал там какое-то время.

Бог Войны не акцентировал внимания на ответе. Вэй Усянь заметил за ним, что тот вообще не лез не в своё дело. Слишком сдержанный.

— Раз в сотню лет Тунлу призывает десятки тысяч призраков и только единицы могут противиться её зову настолько, чтобы не следовать. Знаешь, кто эти единицы?

— Непревзойдённые?

— Да. Все остальные, хотят они того или не хотят, то есть вынужденно, следуют на Тунлу, где им предстоит великое сражение. Гора поглощает тысячи жизней, отнимая их, чтобы родить из них всех одного единственного. Одного сильнейшего. Одного, который превзошёл всех остальных. Он и будет называться в последствии Непревзойдённым.

— И… когда она будет звать в следующий раз? Сколько мне осталось жить?

Цзюнь У снова мягко рассмеялся, тепло и нежно улыбаясь. Вэй Усянь совсем не чувствовал отторжения при разговоре с ним.

— Не переживай об этом. Время ещё есть.

— Насколько силён её зов? Этому совсем нельзя противостоять?

— Первому и второму рангу — нет. Третий может пободаться. Непревзойдённые сами принимают решения, но им тоже несладко, не сомневайся. Зов сильный. Настолько, что люди, которые находятся в достаточной близости, будут затянуты на Тунлу против воли вместе с призраками. Это с учётом того, что гора не ориентирована на людей. Если тебе хватит полёта фантазии, попытайся прикинуть масштаб её сетей.

— Да, я могу. Я… понимаю.

Он задумался о том, что не сходилось в его голове. На мгновение Вэй Усянь засомневался сам в себе, но вместо того, чтобы чахнуть над златом и вынашивать внутри себя не пойми что, мужчина решил просто спросить.

— Господин сказал, раз в сто лет, верно?

— Да.

— Белому Бедствию больше двух тысяч лет. Не знаю, сколько Черноводу и Хуа Чэну, но знаю, что обоим перевалило за пять сотен. Минимум. Тогда… где все промежуточные Непревзойдённые?

— Не родились.

— Почему?

— Тунлу не даёт гарантий, что родит нового призрака. Она даёт гарантии, что создаст все условия, чтобы поспособствовать этому. Чтобы это произошло. Но если за прошедшую сотню лет не родился достойный стать Непревзойдённым, то и Тунлу никого не родит.

— То есть победитель в битве на горе не становится счастливчиком. Она может убить их всех и никого не дать взамен. Справедливо.

— Именно.

— Хорошо.

Вэй Усянь встрепенулся, выскакивая вперёд. Пока не забыл. Обязательно! Хотя бы в этот раз. Мужчина преградил дорогу Богу Войны и вытащил из ножен драконий меч.

— Ты даже не дёрнулся.

— Зачем?

— А вдруг, я решил напасть?

— Нападай, — мягко улыбался Цзюнь У.

— Н-ну да, — кивнул Вэй Усянь, принимая поражение. — Ясно. Я понял. Вопрос в другом. В прошлый раз ты сказал, что у меня хороший меч. Ты что-то знаешь о нём?

— Да. Как ты и сказал мне в своей молитве, я знаком с Белым Бедствием, а это — один из его клинков.

— Вы враги?

— Все призраки и боги — враги.

— Со мной ты не сражаешься.

— Мы не звери и не истребляем всех без перебора. Пока ты не представляешь угрозы для людей — боги не будут за тобой охотиться. Но это не делает нас кем-то другим, кроме врагов. Статус наших отношений изначально враждебный. Имей в виду, Вэй Усянь.

— Только в виду я и могу иметь, — тихо буркнул он себе под нос, сразу повышая голос до слышимого и переводя тему обратно на важное. — Хорошо. Меч. Что ты знаешь о нём?

— Стихийный некованый клинок. Что конкретно ты спрашиваешь?

— Всё. Вот из трёх слов, что ты сказал, по смыслу я смог связать только слово «клинок».

— Тебе не ясно, что такое «стихийный»?

— Не до конца. Но больше вопросов у меня возникает при слове «некованый». Как меч может быть некованым?

— Ровно то, что ты слышишь. Его сталь не плавили в печи и не ковали на наковальне. Этот меч — некованый.

— Как его тогда сделали?

— Посмотри на клинок. Что ты видишь на нём?

— Какие-то… закарлючки<span class="footnote" id="fn_31952766_0"></span>.

— Это руны. Эти «закарлючки» соединяют его воедино. Этот меч состоит из тысяч и тысяч осколков, которые соединены между собой магическими силами. Его мелкая роспись — это трещины, что собирают его воедино. Эти трещины расположены особенным образом, чтобы своим размещением формировать древние руны. Отсюда он черпает свою стихийную силу. Оружие, что ты так небрежно сейчас держишь у себя в руках — это величайшая в трёх мирах драгоценность.

Вэй Усянь внимательно слушал, пытаясь высечь в своей голове каждое слово, чтобы ничего не забыть. Когда молодой бог замолчал, мужчина опустил взгляд на меч, пожалуй, впервые рассматривая его так внимательно. Ему и в голову не приходило, что эти писульки на нём — на самом деле не гравировка, а трещины.

— Если он такой исключительный, как ты говоришь, почему бы тебе прямо сейчас не убить меня и не забрать его, чтобы преподнести в дар Небесному Императору? Или ты мог бы оставить его себе.

— Если бы я был о нём чуть менее осведомлён, то, пожалуй, так и сделал бы.

— Расскажи, пожалуйста.

— Я знаю, кто является его владельцем. У меча только один хозяин. Где бы ни находился древний демон, и как далеко и надёжно не был бы спрятан от него стихийный клинок — если демон позовёт его — меч явится на зов. Собственная магия меча слишком сильна, чтобы с ней мог справиться кто угодно.

— Даже Небесному Императору не под силу удержать клинок у себя?

— Под силу. Конечно. Но едва ты расстанешься с ним, как за ним явятся. Если у тебя его украдут, или ты его потеряешь, или отберут силой — древний демон вернёт его тебе или себе раньше, чем ты думаешь. Боги не успеют дойти до Небесной Столицы, чтобы принести его Владыке в дар, как ты говоришь.

— Понима-а-аю… — словно в трансе.

Он не сомневался в том, что Белое Бедствие, где бы ты ни был, просто появится перед тобой ни с того ни с сего, и одним щелчком пальцев разорвёт тебя в кровавую жижу. У Вэй Усяня был только один вопрос: какого же хрена этот дьявол дал ему как побрякушку такое оружие?!

— Что-то ещё?

— Да, — просыпаясь. — Да. Стихийный. Пожалуйста. Понятнее.

— Огненный. Его стихия — огонь.

— Нет, я не до такой степени слабоумный. Это я в курсе. Детальнее, если можно? Путём нехитрых вычислительных махинаций в собственной голове и кучи попыток, я пришёл к пониманию, что для того, чтобы управлять его огнём — надо что-то уметь.

— Конечно.

— Что?

— Управлять стихией огня.

— …А? Что?!

Он чуть не прыснул со смеху, рассмеявшись прямо в лицо Цзюнь У. Понимал, насколько это будет невоспитанно с его стороны, поэтому сдержался, прикусывая губы и плотно смыкая их. Только тупая улыбка подрагивала в уголках губ.

— Что тебя смешит?

Вэй Усянь какое-то время молчал, успокаиваясь и подавляя в себе это желание рассмеяться во всё горло не своим голосом. Ну это же правда звучит как сказка. Или он совсем дурачок.

— Меня ничего не смешит. Мне только кажется это абсурдным. Вроде как наравне с драконами, фениксами и прочей экзотической нечистью.

— Ты веришь в существование Бессмертных? — речь текла мягко и учтиво, но в голосе царила стужа.