Глава 13. Разговоры — это интимный процесс (18+) (1/2)

Из-за сквозняка огонёк свечей таинственно подрагивал из стороны в сторону. Отображался на стенах какими-то фигурами, что плясали странные танцы. В условиях этого места и в присутствии этих людей они казались зловещими.

Вэй Усянь высоко поднимал волосы, постоянно подхватывая пальцами выпадающие влажные прядки. Держал в зубах ленту, из-под ресниц поглядывая на мужчину, что сидел перед ним на стуле.

Чёрная тяжёлая копна, что тянула его голову вниз, была надёжно завязана на макушке. Он подобрал кончики волос и примотал их к основной части на макушке, чтобы не мешались в процессе и меньше пачкались.

— Ты знаешь, что будешь неподвижен?

— Я знаю, что ты будешь наказан, если заиграешься.

— Только после того, как я закончу.

— Не зли меня. Не нужно.

— Хорошо, — улыбнулся Вэй Усянь.

Это безоговорочное соглашение звучало слишком подозрительно для них обоих. Каждый знал, что это было сказано лишь с той целью, чтобы закончить препирательства и прекратить диалог.

Однако, это не могло отрицать возможных последствий.

Вэй Усянь разжал зубы и забрал ленту, которую держал там всё время, пока завязывал волосы. Эта лента не для него. Она предназначалась для его возлюбленного. Чжэньчэн догадывался об этом, пока наблюдал, как тот затягивает волосы другой лентой.

Белая, ровная, идеальная. Как и всё, чего касается или носит его верховный порядок.

Вэй Усянь намочил её, чтобы она была более сбитая, плотная и тяжёлая. Ему было нужно, чтобы лента послужила некого рода препятствием, а не шуткой. Всё должно пройти так, как представляет себе тот, кто придумал это.

— Таков мой задум, — прошептал он, обходя стул.

Остановился за спиной супруга, рассматривая его. Весь обзор закрывали чёрные волосы, что обездвиженным грузом лежали на привычном месте. Вэй Усянь думал над тем, что бы такого с ними сделать, чтобы они ему нигде не мешали.

— Так не пойдёт…

Он закинул ленту себе на шею, оставляя концы свободно висеть. Похлопал по плечу, давая понять, что нужно отслониться от спинки стула, иначе Вэй Усянь не сможет добраться до того, что ему желанно.

Белое Бедствие подался чуть вперёд, и сразу же почувствовал, как его волосы подняли и вертели в разные стороны.

— Не трогай.

— Я просто хочу убрать их.

— Не надо ничего с ними делать. Не трогай.

— Я не буду тебе ничего плести, если ты думаешь об этом. Я рассматривал вариант того, чтобы поднять их.

— Я сказал, не трогай.

— Хорошо. Тогда я буду перекладывать их с одного плеча на другое, чтобы они не мешали мне. Это мне позволено?

— Да.

— Всё-всё. Не злись тогда. Не в такой способ я хотел тебя подорвать. Успокойся, ладно?

— Я спокоен.

— Ну ещё бы. Это ведь ты.

Вэй Усянь усмехнулся, собирая волосы в руках, и разом перебросил их через плечо мужа вперёд, роняя на грудь. Ладони опустились на плечи, сползая ниже по рукам к запястьям. Он присел на корточки, задорно хихикнул, и принялся продумывать план.

Стянул за конец ленту со своей шеи, продел её в отверстия в спинке стула и взялся причудливыми движениями опутывать запястья. Создавал петли, продевал в них руки супруга и затягивал.

Они молчали. Ткань нежно и тихо шуршала, сопровождая каждое движение Вэй Усяня характерным приятным звуком, привлекающим внимание.

Чжэньчэн не помогал ему в связывании, но сидел так покорно, будто принимал всё, что тот скажет или сделает, за чистую монету. С одной стороны это действительно так и было, но с другой стороны у него был характер, который он никуда не мог деть. Частенько тот просачивался.

— Сведи их вместе, пожалуйста. Помоги мне. Будь услужливым.

— Зачем ты это делаешь?

— Не нужно воспринимать в штыки. Я не в первый раз тебя связываю. Ну же, сведи руки вместе.

Вэй Усянь столкнулся с медлительностью. Это забавляло его. Он подхватил пальцами опутанное петлёй запястье и поднёс его ближе. Так, как ему было нужно, чтобы привязать к стулу.

— Я не понимаю причин твоего неподчинения мне.

— Я никому не подчиняюсь.

— Да, — уверенно, быстро. — Кроме меня, — шутливо добавил он, склоняясь лицом к руке, которую только что надёжно привязал, и влажно поцеловал в самое сердце расслабленной ладошки.

Пальцы Чжэньчэна дрогнули, но быстро расслабились вновь. Он промолчал. Вэй Усянь смог заметить только невесомое движение, которое говорило ему о том, что супруг опустил голову ниже.

— Мне не нужно это. Я уже устал говорить тебе, что меня не интересует власть и управление людьми. У нас так, потому что так издревле повелось. Я делаю то, что хочу. А ты подчиняешься мне, потому что хочешь и можешь. Только вслух этого сказать никогда не захочешь.

— Не болтай ерунды.

— Бойтесь своих желаний.

Белое Бедствие снова промолчал, плавно выдыхая. Ему было, что сказать, но он никогда не отличался особой болтливостью. Может, как Безликий Бай он более разговорчив, но как Цзюнь У куда меньше.

— Руку, Чжэньчэн. Ну же.

Вэй Усянь терпеливо ждал, пока ему подадут желаемое. Мог взять сам, но не хотел. Это своего рода игра. Играть в игры его научил не кто иной, как тот, что нагой сидит сейчас прямо перед ним.

Белое Бедствие смотрел ровно перед собой. На очертания пляшущих огоньков на стенах от множества свечей, стоявших здесь повсюду. Не думал и не собирался с мыслями. Он ничего не делал. Даже не тянул время.

Это не процесс согласия с тем, с чем он не согласен. Не преодоление какой-то из стадий. Ничего подобного. Этому нет объяснения и определения. Это просто есть и это можно только принять как должное. Это что-то, чему нет объяснения.

Рука согнулась в локте и предплечье пододвинулось ближе. Запястье оказалось как раз там, где его изо всех сил ждал Вэй Усянь. Петля затянулась вновь, и обе руки были крепко привязаны к спинке стула мокрой лентой.

— Я знаю, что ты знаешь, что не существует чего-то такого, что могло бы тебя удержать на месте, если ты не захочешь. Эта лента — даже не плохая шутка. Твоя духовная энергия превратит её в прах менее, чем за одно мгновение, если тебе так будет нужно.

— Да.

— Я знаю это. И ты тоже.

— Ты слишком много разговариваешь.

— Диалоги — это то, на чём базируются любые отношения. И наши в том числе. Помнишь, как много ты разговаривал со мной тогда?

— Помню.

— Корона и вера — два столпа, на которых держится этот мир.

— . . .

— Это верное утверждение?

— Нет.

— В тот раз я угадал, когда отвечал на этот вопрос. Ты ничего не ответил мне, лишь усмехнулся. Я так и не понял, правильным был мой ответ или же я потерпел неудачу.

— Ты понимаешь меня сейчас.

— Уже — да.

Вэй Усянь раскрыл пальцами одну из его ладоней и вновь поцеловал её. Поднялся на ноги, снова обошёл стул и встал перед мужем. Улыбка просочилась сквозь его губы, оседая на них.

Он качнул головой, запрокидывая её чуть назад. Демонстрировал себя, словно пытался продать, да подороже. Чуть приоткрытые губы, через которые просачивалось волнительное мёртвое дыхание, полузакрытые веки, расфокусированный томный взгляд из-под ресниц.

По напряжению рук и плеч Чжэньчэна, Вэй Усянь мог судить о том, что делает всё правильно. Ему не нужно спрашивать или слышать, чтобы понимать всё так, как есть.

Лёгкий взмах пальцев заставил природу воздуха вокруг измениться. Невидимые частицы запрещённого тёмного искусства собрались в кучу, становясь видимыми. Образовали собой чёрного юркого змея. Он плавно извивался, под стать сложившейся ситуации, и ждал приказа.

Был таким же возбуждающим и красивым, как и сам Вэй Усянь. Поток двинулся в сторону брошенных одежд, выискивая в куче неприглядных тряпок несколько бутылочек с персиковым маслом.

Тёмный заклинатель взял одну из любезно предложенных и с характерным щелчком открыл одну из них. Эхо этого приятного звука разлилось по пустому помещению с высокими потолками.

Зажав в зубах пробку, Вэй Усянь сжимал её всё сильнее до тех пор, пока не раздавил. Улыбнувшись, он вытолкал её языком наружу, сразу же забывая о её существовании. Она больше не понадобится.

Несмотря на то, что пузырёк новый и достаточно большой, его, скорее всего, будет мало. Закрывать его до следующего раза однозначно не случится.

Мужчина капнул несколько капель себе за ладонь, пальцами растирая вязкую жидкость. Скольжение было тёплым и приятным. Он невольно улыбался сам себе, на мгновение забывая о том, зачем это делает и ради кого.

Вэй Усянь развернулся боком к мужу, демонстрируя ему своё острое плечо. Скользкая ладонь легла на него, медленно, но уверенно поглаживая. Двигалась в разные стороны, затейливо и прихотливо описывая форму плеча. Пальцы вели себя как единое целое, а через мгновение каждый перемещался так, словно они между собой никогда не были связаны.

Выверено, красиво, с нажимом. Так, чтобы притягивать взгляд Чжэньчэна.

Вэй Усянь повернулся к нему спиной и перенёс вес на правое бедро. Он повернул голову влево, перебрасывая хвост через противоположное плечо. Пузырёк с маслом прижался к правому плечу, выливая на него какое-то количество жидкости.

Блестящие густые потёки расплывались по спине и груди. Стекали всё ниже и ниже, будучи сопровождаемыми двумя очень внимательными глазами. Текли по пояснице, ягодицам. В ложбинку между ними, там и исчезая.

Вэй Усянь не наблюдал за мужем, но его слух отчётливо позволял ему услышать, как приоткрылись губы возлюбленного. Короткий волнительный выдох, и последующий за ним вдох. Это чертовски возбуждало их обоих. Одного: вид перед собой, другого — реакция.

Пальцы, что держали пузырёк у плеча, чуть приподняли его, позволяя маслу выливаться обильнее. Вэй Усянь со знанием дела перемещал руку, поливая своё тело маслом так, чтобы без труда покрыться им целиком.

Как только в бутылочке осталось совсем немного, он капнул ещё несколько капель себе на ладонь, и чёрная покорная змейка забрала у хозяина ненужную вещь. Мужчина убрал обе руки за спину, растёр масло по ладоням и пальцам, и, оглаживая вниз поясницу, якобы невзначай скользнул пальцами между ягодиц, несколько раз двигая запястьем в разных направлениях.

Ничто не должно остаться без внимания.

Он развернулся к Чжэньчэну лицом, улыбаясь такой наглой улыбкой, что ему хотелось крепко вмазать. Такую пощёчину, чтобы щека сразу же покраснела, саднила, болела. Опухла, выла и кричала о том, как сильно ей досталось.

Вэй Усянь гладил себя. Запрокинул голову назад, укладывая обе ладони на шею. Вёл руки вниз, кончиком языка обводя контур верхней губы. Медленно вращал головой, будто она невыносимо затекла, и тот разминал её.

Втягивал в себя воздух сквозь зубы. Тихонько, с шипящим томным звуком. Вниз и в стороны, по плечам, предплечьям. Вверх, к груди и ключицам. Масло перекатывалось под его пальцами, придавая блеск коже даже при таком мрачном освещении.

Звук, при котором масло раскатывалось по телу, был одновременно и пошлым, и неинтересным, ничем не примечательным. Каждый мог услышать в нём то, что хотел. И Вэй Усянь, и Белое Бедствие слышали в нём кое-что общее для себя.

Грудь, соски, рёбра, живот… Эти части были полностью во власти жидкости. Скользкие, приятные, тёплые. Вязкие пальцы коснулись лобка, сразу же уходя в стороны. Ладони прижались к ногам, спускаясь вниз по бёдрам.

По мере того, как двигались руки, Вэй Усянь опускался на корточки, широко разводя колени в стороны. Продавал себя так искусно, будто от этого зависела его жизнь. Всякий раз.

Знал, что его купят за любые деньги. Заберут себе всеми правдами и неправдами, но. Каждый новый раз это было каким-то вызовом, который он бросал сам себе. Ему хотелось преподносить себя так, чтобы Чжэньчэн жаждал покупать его снова и снова.

Он запрокинул голову назад, перемещаясь ладонями на внутреннюю сторону бёдер. Не забывал дышать, потому что знал, что это придаёт отдельный шарм его движениям и внешнему виду.

Вздымающаяся грудная клетка, подрагивающий живот. Разве не на все эти детали смотрит сейчас Чжэньчэн? Вэй Усянь не знал, ибо не видел, однако это будет ложью. Он знал. Он точно знал, что супруг пытается одновременно смотреть и на его губы, и на ключицы, и на твёрдые соски. На рёбра, на живот, на лобок, член и разведённые ноги. На всё сразу.

— Я не слышу твоего голоса, Чжэньчэн.

— Я смотрю.

— Ты должен заслужить меня, добиться, если хочешь.

— Шантаж не сработает, Вэй Ин.

— Хорошо.

Вэй Усянь свёл ноги вместе и опустил голову, встречаясь с мужем взглядом. Ему нравилось то, какими дикими он видел сейчас эти глаза. Этого недостаточно. Пока контроль на том уровне, который только что продемонстрировал Чжэньчэн — Вэй Усянь себя не продал. Не смог. Не окупил свои труды.

— Я постараюсь лучше.

Он улыбнулся ему. Нежно, проницательно, по-доброму. Словно хотел загладить несуществующую вину. На самом деле всё было совсем не так в его голове, но Вэй Усянь пока не собирался раскрывать мужу своих истинных намерений.

Мужчина вновь развернулся к нему спиной. Кое-где длинные волоски прилипали к скользкой спине, отказываясь от неё отставать. Вкупе со всем остальным, блеск этой фарфоровой кожи, к которой липнет абсолютно всё, вызывало в Небесном Императоре внутреннее волнение.

Он сжал руки в кулаки и попытался провернуть запястья в тугих петлях. Мокрая лента тихонько поскрипывала, выказывая сопротивление, отзывалась на каждое движение Белого Бедствия.

Вэй Усянь опустился на колени, расставляя ноги на ширину плеч. Чёрная змейка принесла ему белые траурные одежды супруга, и мужчина небрежно разложил их перед собой на полу.

— Я возьму, ты не против?

Ответом ему послужила густая тишина и ещё один монотонный скрип ленты. Вэй Усянь упёрся одной рукой в драгоценные тряпки мужа, которым от масла придётся несладко, и выгнулся в спине, поднимая зад повыше.

Он вновь очертил головой круг, словно разминал шею. Мах, и волосы улетели со спины, падая вперёд, за плечо. Свободной рукой Вэй Усянь потянулся назад. Сколькие пальцы катали масло по ноге. Ладонь ушла во внутрь, проникая между ног.

— Тебе хорошо видно?

— Мне…

— Ну же. Хорошо ли тебе видно?

— Не совсем.

Вэй Усянь знал, что встал так, чтобы видно было не всё и не так хорошо, как могло бы быть. Он делал это специально, чтобы получить ответы на свои вопросы. Расставил ноги шире, опускаясь ниже, но выше поднимая зад. Поясница прогибалась, открывая наилучший угол обзора.

— А так?

— . . .

— Так хорошо, Чжэньчэн?

— Да.

— Ты видишь всё?

— Всё.

Пальцы гладили вход круговыми движениями. Слегка надавливали, погружая первую фалангу среднего пальца. Вэй Усянь выдохнул, поднимая и резко опуская голову вниз.

— Могу я рассчитывать на полные ответы? — с придыханием.

— Мне видно всё.

— Каждое движение? Каждую деталь?

— Да. Каждое. Каждую.

— Скажи, когда ты захочешь, чтобы я трахнул тебя.

Чжэньчэн промолчал, а Вэй Усянь со всей серьёзностью принялся за дело. Серьёзность, правда, быстро ушла, и ей на смену пришли увлечённость и удовольствие.

Он забыл о том, что выступает. Делал всё так, будто он один здесь. Словно никто не смотрит. Так, как нравилось ему. Со скоростью, интенсивностью, резкостью.

Не был громким, однако не брезговал и не скупился показывать в голос, что ему приятно. Белое Бедствие имел достаточное количество времени, чтобы разобраться в том, что нравится его мужу.

Замашки мазохиста, который получает троекратное наслаждение в момент, когда удовольствие мешается с болью. Вряд ли это именно то, за что он полюбил его, но один из факторов, что навсегда привязал мужчину к Вэй Усяню.

Он наблюдал, как пальцы проникают внутрь: то один, то другой, то два, то три. Его взгляд опустился вниз, на собственный член, который прижимался к животу горячей сухой головкой.

Сокращался, чего-то требовал. Чжэньчэн вновь пошевелил руками, запястья отозвались ноющей болью и ничем более. Свободой тут и не пахло. Он сглотнул, на мгновение закрывая глаза и сразу же распахивая их вновь.

— Вэй Ин…

Его или не услышали, или сознательно проигнорировали. Тот лёг лицом на белые одежды, одной рукой степенно поглаживая член, а другой — растягивал себя. Чжэньчэн обратил внимание на то, как старательно Вэй Усянь раздвигает внутри себя пальцы.

Это сопровождалось шипением и втягиваем воздуха сквозь зубы. Либо мужчине так только казалось, либо движение пальцев внутри и звук дыхания были синхронными.

— Вэй Ин.

Слабый протяжный стон зазвенел в его крови и голове. В этот самый момент Вэй Усянь приподнялся, проникая так глубоко, как доставал. Белое Бедствие дёрнул руками, проверяя прочность изобретения супруга.

Ощущение такое, словно чем больше он дёргается, тем туже затягиваются петли. Это уже давно было больно. Но разве боль — это не самое чистое и честное, что есть в трёх мирах?

Чжэньчэн вновь опустил голову, шумно вдыхая и медленно выдыхая. Начинал злиться, но продолжал играть в игру, сценарий которой заранее прописал Вэй Усянь. Знал наизусть все его повадки, причины и поступки. Знал, чего тот хотел, дожидался.

— Я хочу. Хочу, чтобы ты трахнул меня.

— Уже?

— Да.

— Так быстро?

— Сейчас.

Вэй Усянь хмыкнул, довольно усмехаясь. Пальцы выскользнули из нутра, подушечкой поглаживая упругий податливый вход.

— Допустим, я готов.

Он поднялся на ноги, подошёл ближе, и настойчиво предложил мужу ощутить вкус двух его пальцев. Нажимал на нижнюю губу, и как только уста приоткрылись, Вэй Усянь напористо проник в рот, играясь с языком.

— Не смотри на меня так, словно сейчас убьёшь взглядом. Я знаю, что единственный, кто может вытворять с тобой подобное. И я ценю это. Высоко. А сейчас не скупись на ласку. Давай. Я не чувствую твой язык. Вылижи меня.

Они смотрели друг на друга. Вэй Усянь так уверенно и соблазнительно улыбался, что не уступить ему было невозможно. Чжэньчэн сомкнул губы на пальцах, языком облизывая их со всех сторон. Легко посасывал, не отрываясь от грозовых глаз.

Вэй Усянь пошевелил пальцами, пытаясь зажать между ними юркий кончик языка. У него так и не вышло, однако это не стоило печалей. Он хохотнул, улавливая недовольство супруга, что буквально начало испаряться из него.

— Всё-всё. Перестал.

Пальцы покинули горячий рот, и рука быстро нырнула вниз. Вэй Усянь сжал член, лёгкими короткими движениями давал понять ему, что он здесь, и скучать ему больше не придётся.

Чёрная змейка приблизилась. Вэй Усянь взял у неё пузырёк, вылил остатки масла себе на ладонь и размазал вязкую жидкость по члену.

— Такой крепкий… Ведро воды выдержит, как думаешь?

Он засмеялся, но сразу же запнулся и умолк. Чжэньчэн подался лицом вперёд, зубами больно прихватывая коричневый сосок. Сжимал и расслаблял, но отпускать не собирался. Игрался с ним языком, перехватывал губами.

Первой реакцией Вэй Усяня был короткий испуг, в момент которого он отшатнулся, сразу же возвращаясь. Подавался грудью вперёд, свободной рукой оглаживая мужа по волосам. Потом тот обязательно будет ругаться за масло на волосах. Хорошо, что это будет потом.

— Не увлекайся.

Вэй Усянь отстранился, сдвинул его ноги, обступил их и начал медленно опускаться вниз. Держался одной рукой за плечо мужа, а другой придерживал член у основания и направлял его.

— Не толкайся. Я запрещаю тебе.

Пальцы скользили, но Тёмный заклинатель крепко вцепился ногтями, впиваясь в кожу. Отчётливо чувствовал, как под ладонью напрягалось и расслаблялось плечо супруга. Это могло значить только одно: тот проверяет на прочность ленту.

— Не выдирайся, иначе всё испортишь. Будь покорным.

Вэй Усянь запрокинул голову назад, шумно выдыхая, когда головка протолкнулась внутрь. Замер на мгновение, привыкая к ощущению. Улыбнулся высокому потолку, опускаясь ниже, глубже на член.

Он убрал пальцы, поскольку в них больше не было нужды, и обеими руками обнял Чжэньчэна за плечи. Прижался к нему лбом, удобно располагаясь на его ногах. Мучительно медленно двигал бёдрами, слегка раскачиваясь. Наслаждался выражением лица, которое ему дарили.

— Ты выглядишь так глупо, когда наслаждаешься. Твоё лицо такое…

— Закрой рот.

— Тише-тише. Что ты сразу кидаешься? Мне нравится твоё лицо с любым выражением.

Вэй Усянь поглаживал его по затылку, закапываясь пальцами в густые волосы. Хоть он и сказал, чтобы тот не пытался выбраться из своего заточения, Белое Бедствие всё равно натягивал ленту, дёргая запястьями.

Только через время Тёмный заклинатель понял, что муж делает это неосознанно. Это следствие, которое вызвано желанием обнять его. Чжэньчэн каждый раз пробует, и всякий раз его не пускают. Именно поэтому он не рвёт ленту, ибо это работает как рефлекс.

Вэй Усянь переместил одну руку с плеча, поддевая пальцами подбородок. Надавил, вынуждая мужчину под ним поднять голову выше. Он двинул бёдрами вперёд, вырывая из его рта резкий рваный выдох.

Это приносило ему даже большее удовольствие, чем сам процесс. Ему нравилось, когда мужу хорошо. Сильнее, чем получать собственное удовольствие. Либо это болезнь, либо любовь.

— Смотри на меня. Не закрывай глаза.

Он прильнул к его губам, увлекая в поцелуй. Начал, но едва ворочал языком, побуждая к действиям своего супруга. В делах постельных без пинка всё ещё трудновато. Уже давно не нужно говорить, что делать, но всё шло туго.

Через пару сотен лет они точно выйдут на уровень, при котором Вэй Усяню не нужно будет ничего говорить. Только плакаться о том, что ему нужна передышка и время на восстановление.

Всё получилось так, как он хотел. Глубокий поцелуй, глубокое проникновение, глаза в глаза.

Тёмный заклинатель крепко держался за шею мужа, помогая себе в такой способ удерживать вес. Пока он отдыхал на нём и раскачивал бёдрами — это не требовалось. Сейчас он поднимался и опускался, что требовало больше энергии.

Чувствовал, что Чжэньчэн ему заметно помогает, по мере своих возможностей, двигаясь в такт с ним. Всё было плавно и хорошо, пока Вэй Усянь не сбился, пытаясь подстроиться под движения мужа.

Это было резкое и болезненное проникновение, которое вызвало соответствующий стон. Вэй Усянь поморщился, привставая. Замер, ожидая, когда боль пройдёт.

— Я сказал тебе не толкаться.

— Лимит твоих приказов исчерпался.

— Мне больно.

— Ты сбился.

— От этого мне не стало лучше, Чжэньчэн.

— Ты хотел, чтобы я сделал тебе больно. Наслаждайся.

— Свою вину не признаёшь?

— Нет. Это твоя вина. Ты не успел за мной.

Белое Бедствие толкнулся снова, но ожидаемого эффекта не достиг, так как Вэй Усянь держался на ногах выше, чем было нужно.

— Сядь.

— Не то что?

— Усажу.

— Ты связан. И я не говорил, что ты можешь быть свободен.

— Ты хотел, чтобы я сделал тебе больно. Я сделал, а ты отказываешься принимать мою щедрость. Сядь.