10. (1/1)
— Не знаю, это было как-то… unsettling, — Вита неопределённо повела плечом, показывая, что не может подобрать русский эквивалент своим ощущениям. — Не знаю почему: вроде же ничего такого страшного не произошло. Но мне было просто неприятно, я… почувствовала себя какой-то грязной. Не знаю. Надеюсь, он больше никогда не придёт.
Опираясь спиной на изголовье кровати и держа голову Виты на своих коленях, Рина смотрела на её нахмуренные брови, мягко перебирая пальцами её волосы, рассыпавшиеся по чёрному хлопку постели. В приглушённом желтоватом свете ночника они отливали золотом, а её глаза в тени казались чёрными. Казалось бы, за эти годы Рина уже должна была бы привыкнуть видеть перед собой такую картину каждую ночь, но нет: её некричащая, успокаивающая красота перехватывала её дыхание каждый раз как в первый.
Рина знала, что Вита ненавидит, когда на неё обращают внимание посторонние. В особенности мужчины. На самом деле её беспокоят только мужчины, и она объясняла свой дискомфорт множеством причин: мужчины, которые смотрят на неё, намного сильнее её, намного выше и обычно намного старше; они говорят с ней этим противным самоуверенным голосом, они пытаются заглянуть ей в глаза, они флиртуют так, словно считают, что им ничего не стоит её заполучить. «Неудивительно, что мне нравятся девушки», — говорила Вита шутливым тоном, скрывая за интонацией тяжёлое беспокойство.
Эту вечно зудящую под кожей тревогу, которая начала проявляться в ней ещё в подростковые годы и потом только усиливалась, было сложно описать словами, и Рина, наверное, никогда не сможет полностью понять, почему же Вите так неприятно, когда на неё смотрят незнакомые мужчины. Но сейчас она наверняка знала одно: её сильной девочке, обычно молча переваривающей все самые тяжёлые эмоции в себе, чтобы не расстроить своих близких, нужна поддержка.
Сегодня днём с ней произошла, как она выразилась, «непонятная история». К ним в кафе зашёл какой-то мужчина. Вёл он себя очень странно. Во-первых, он не поздоровался в ответ на приветствие Виты; во-вторых, единственное, что он вообще сказал, было «Двойной эспрессо»; а в-третьих, пока она готовила, он неотрывно пялился на неё или на её руки, из-за чего Вита почувствовала себя так некомфортно, что её пальцы начали дрожать и она чуть не уронила стаканчик. Кофе стоил сто восемьдесят рублей. Но, как только она протянула мужчине стаканчик, он, словно в обмен, придвинул ей тысячу, а потом так же молча вышел. Весь оставшийся день Вита провела как на иголках, и рассказала Рине об этой ситуации лишь сейчас, поздно вечером, после почти часа уговоров поделиться своими тревогами.
— Ты же знаешь, что я тоже очень люблю кофе? — после минутного молчания, начала Рина издалека. Вита утвердительно помычала, устало прикрывая глаза и тихо выдыхая, когда пальцы Рины начали массировать кожу её головы. — Так вот, я знаю одну бариста в кафе недалеко от офиса — это Саша, вы с ней, кажется, даже встречались пару раз, да? И, знаешь, она мне часто рассказывает какие-нибудь интересные истории из своих будней. Мой офис расположен в новом, почти что элитном районе — как и твоё кафе — и цены на недвижимость там, конечно, бешеные, так что и жить по соседству могут разве что богачи. И вот однажды к ней пришёл один мужчина, поток был небольшой, они разговорились; она упомянула, что училась в МГУ, он сказал, что тоже там учился, они, мол, родственные души; и в итоге за один маленький капучино оставил ей пять тысяч чаевых. Прямо лично в руки передал, сказал ни с кем не делиться. Представляешь?
Вита, за время истории перевернувшись на спину, тихо рассмеялась и покачала головой, недоумённо подняв брови.
— Да им, я смотрю, совсем некуда девать деньги, раз они ими так разбрасываются, да? Для них чаевые в сто долларов, наверное, так, мелочь — просто бумажка в кошельке завалялась, почему бы и не оставить в кафе?
— Именно, — торжественно кивнула Рина, чувствуя облегчение оттого, что Вита, кажется, отвлеклась и немного расслабилась. — Так что эта тысяча рублей, извини, но, по правде, совсем не твой уровень, конечно. В следующий раз приготовь настолько вкусный кофе, чтобы тебе за него оставили чаевыми безлимитную карту.
Вита на её слова фыркнула, видимо, представив сцену дарения золотой карты.
— Тогда уж он обязательно должен встать на одно колено — иначе я не смогу принять настолько ничтожный дар. Но, впрочем, можно встать и сразу на два, я не против.
— И сложить руки в молитвенном жесте?
— Именно.
Рина покачала головой, взъерошивая волосы Виты и наклоняясь, чтобы оставить на её лице множество коротких, щекочущих поцелуев. Потому что она заслуживала всей её любви и любви всего мира, а вовсе не ощущения страха и отвращения к себе и окружающим. Рина чувствовала, как в её душе от одной этой мысли закипает возмущение и настоящая ненависть ко всем, кто когда-либо посмел смотреть в её сторону.
Но в глазах Виты она видела тихое обещание бороться со своей неуверенностью и неоправданными опасениями, и единственное, что она могла сделать для неё, это просто быть рядом в этом сражении.