Глава 7 Второй дядя семьи Цзян (2/2)

Второй дядя посмотрел на Цзян Чжэня с холодным мычанием и медленно закурил трубку. Затем он продолжил: «Плохой мальчик, ты бросался посудой дома? Ты порезал стол? Я слышал, ты что-то украл?

«Второй дядя, кто это, если не он? В нашем доме было всего несколько мисок, и он их разбил. И стол, он был хорошим. Он просто разрубил его вот так! Старушка Цзян указала на груду битого фарфора у двери.

В сельской местности в каждой семье было всего несколько мисок. Если одна из них падала на пол, этого хватало, чтобы погоревать полдня. Но в этот раз разбитыми оказалось много мисок, не удивительно, что пожилая леди Цзян была огорчена. Даже ее второй дядя и другие, смотрящие на нее, сочувствовали ей.

«Он еще наставляет на нас нож. Он пытается убить двух старых людей!» — повторила мадам Цзян.

— Деревенский злодей, правда ли то, что сказала твоя мать? Второй дядя холодно посмотрел на Цзян Чжэня. Среди младшего поколения детей в деревне он больше всего не любил старшего Цзяна. Когда его видели другие молодые люди, все они уважительно называли его «Вторым дядей». Этот человек никогда его так не называл. Когда он сталкивался с ним, он просто склонял голову, как будто не видел его. Просто увидев его, он разозлился.

Цзян Чжэнь чувствовал, что ему необходимо объясниться. Ведь он был разумным человеком.

«Несколько дней назад я упал в воду, и в конце концов меня выбросили в полуразрушенный коттедж на западе. Я не мог встать из-за лихорадки, но несколько дней даже не пил воды. Если бы не тот добрый человек, который дал мне тарелку каши, я был бы мертв». Цзян Чжэнь слабым голосом рассказал об опыте Цзян Чжэньвэя. Он чувствовал, что его грудь наполнилась сильным чувством обиды. ”Я не чувствовал ничего. Я привык к этому. Но когда я вчера пришел домой, меня даже не накормили. Я перевернул стол по невнимательности».

Простое замечание Цзян Чжэня вызвало сочувствие большинства присутствующих. Староста деревни Хэси, Цзян Пин, живший в другом поколении от старика Цзяна, сказал: «Мясник Цзян, старший Цзян тоже твой сын. Нельзя быть таким невнимательным к нему. Этот ребенок чуть не утонул, и вы бросили его одного. Это слишком сурово.”

Деревня Хекси находится недалеко от уездного города; закон в деревне ничтожен. У главы деревни было мало власти. Обычно, когда жители деревни ссорятся, они приходят к нему, чтобы решить спор. Старушка Цзян не воспринимала Цзян Пина всерьез.

Он просто упал в воду. Я тогда занималась организацией свадьбы своего третьего сына, я была занята весь день. Когда бы я успела позаботиться о нем? Разве он уже не в порядке?» – сказала старушка Цзян.

У мясника Цзяна было прозвище «Старый нож», и у него был скверный характер. Он не любил этого сына. Он был сильно возмущен действиями своего сына в последние два дня. Теперь он сказал: «Этот ублюдок не воспринимает нас всерьез как своих отца и мать. Разве это наша вина в конце концов? Он такой большой человек. Должны ли мы угождать ему, когда он хочет есть или пить?»

В этот момент Цзян Пин замолчал. Хотя он симпатизировал старшему Цзяну, это были домашние дела других людей, поэтому он не мог слишком много говорить об этом.

Табачные листья в трубке второго дяди погасли. Он постучал несколько раз по персиковому дереву у дома, высыпал пепел из трубки и сказал Цзян Чжэню: «Злой мальчишка, встань на колени!»

Цзян Чжэнь нахмурился и посмотрел на него, ничего не говоря.

«Встань на колени и поклонитесь своим родителям, чтобы извиниться, а затем прими 20 ударов палками. Когда это закончится, не забудь в будущем быть почтительнее по отношению к своим родителям!» Второй дядя Цзян сказал это, но в деревне Хэси не было храма предков, и никогда раньше не было линчевания. Однако второй дядя Цзян слышал о таких вещах в других деревнях, поэтому теперь он использовал это правило.

Встать на колени и принять удары палкой двадцать раз. . . А если вы его убъёте? Цзян Пин тут же нахмурился. Что касается остальных людей, то одни злорадствовали над несчастьями другого человека, а другие проявляли сочувствие.

”Это все?” Старая госпожа Цзян чувствовала, что этого недостаточно.

— Так ты хочешь, чтобы я встал на колени и покаялся? — внезапно спросил Цзян Чжэнь.

— Да, встань на колени! — повторил второй дядя. Его трубка попала в персиковое дерево, полное цветков персика.

Цзян Чжэнь усмехнулся и пошел прямо ко второму дяде. Он схватил его за одежду и прямо поднял тощего старика. «Если хочешь встать на колени, встань на колени сам!»

Сказав это, Цзян Чжэнь опусти его вниз и выхватил трубку из его руки.

”Ты . . . Ты . . . Что ты хочешь?” Второй дядя лежал на земле, глупо глядя на высокого Цзян Чжэня.

— Ты сказал уважать стариков и любить молодых. Я не буду тебя бить». Цзян Чжэнь перешагнул через второго дядю с трубкой в ​​одной руке и ножом в другой, затем подошел к остальным присутствующим, улыбаясь, и почему-то стоявший напротив мужчина не мог не почувствовать холод в его сердце.

«Я уже дважды умирал, один раз, когда упал в воду, и второй, когда умер от голода. Я дважды умирал и больше не могу позволить себе быть неудачником». Цзян Чжэнь сильно курил трубку, глядя на кого-то примерно того же возраста, что и старший Цзян, и кто раньше издевался над ним. Он ударил этого человека ногой, а затем снова ударил его по промежности. — Если ты снова придешь причинять мне неприятности, я убью тебя. Одна жизнь многого не стоит, и мне нечего терять!»