Глава 41 (1/2)

30 декабря 1996 год, Башня старост

Лежа на груди Драко и пытаясь выровнять дыхание после едва сходящего оргазма, Гермиона глубоко вдохнула еще раз, но не сумела подавить смешок, сорвавшийся наружу.

— Почему ты смеешься? — низкой вибрацией под ее ухом спросил Малфой.

— Если у нас все так плохо с душем, — расслабленно проговорила Гермиона, — то сколько же тогда времени у нас займет совместная ванна?

Медленно приподнявшись, она мгновенно оказалась в омуте горящего сквозь клубы пара серебра.

— Грейнджер, — смахнув ладонью хаос ее прилипших прядей, вымученно он вздохнул. — Мне сейчас даже думать об этом больно. Кто знал, что ты такая нимфоманка? — усмехаясь, он потянул ее кудряшку.

— Это я нимфоманка? — шокированно пропищала Гермиона.

— Ну не я же.

— Ах ты! — ударив его в плечо, возмущенно она вскрикнула.

— Да ладно тебе, цветочек, — перехватывая ее руки, пропел Драко. — Мне все нравится.

— Я вообще к тебе больше не притронусь, — вырываясь, отрезала она.

Зарычав, он резко подал ее на себя и приподнялся.

Вновь сталкивая два парящих вкуса, Малфой шумно выдохнул в ее дрожащие без вздохов губы.

— Я сам к тебе притронусь, Грейнджер.

— А если я тебе не позволю? — с вызовом выдавила она

— Не позволишь больше притронуться к себе?

— Ага, — едва слышно прошептала Гермиона.

Разжав на ней ладони и ослабив хватку, Малфой громко протолкнул застывший между ними кислород.

В одно мгновение утратив все привычные следы, его кожа вновь почти показала проступившие алые пятна.

Обескровлен.

— Что ты хочешь, чтобы я ответил, Грейнджер? — глухо прошептал он. — Ты ведь знаешь, что я бы никогда…

— Драко, — не дав договорить, она поспешно подалась вперед и обняла его сильнее.

Смыкаясь на губах, Гермиона мягко прикоснулась, вновь объединив их вкус.

Ответив ей на поцелуй всего на один миг, Драко немного отстранился.

Полуопущенными веками впиваясь в ее взгляд, он свел на переносице свои серебряные брови.

— Ты ведь знаешь это? — серьезным тоном обратился Малфой.

— Конечно, я знаю, Драко, — тут же отозвалась сидящая на нем Гермиона. — Я просто неудачно пошутила.

— Нет, — выстреливая прямо на нее, возразил он. — Это я неудачно пошутил. Прости.

— Драко.

Двинувшись вперед, она крепче его обняла и положила голову на напряженное плечо.

Не отвечая на объятие, он вновь заставил Гермиону через силу проглотить витающие клубы горьких стуж, мешающих их хрупкому союзу.

— Драко, — сжимая с силой на нем пальцы, выдавила она едва слышно. — Не надо, — жмурясь, хриплым голосом не прекращала она. — Давай снова вернемся на несколько минут назад. Пожалуйста.

— Мне не следовало говорить так, — бесцветным голосом оставил Малфой.

— Драко, — приподнимаясь, она обхватила пальцами его лицо. — Прости меня. Это мне не следовало так реагировать на обычную шутку.

— Нет, — выдавил он сквозь зубы.

— Да.

— Грейнджер, — устало выдохнул он.

— Спроси у меня, как я себя чувствую? — внезапно выпалила Гермиона, уронив ладони вниз.

Углубив морщинку у себя между бровей, Малфой непонимающе уставился на Гермиону.

— Что?

— Спроси у меня, как я себя чувствую, — повторила она.

Моргнув еще два раза, Малфой громко сглотнул и перевел дыхание.

— Как ты себя чувствуешь?

Опускаясь на остановившуюся грудь, она прильнула к Драко.

— Представь, что ты проснулся в семь утра, — начала она неспешно, — Нет. В шесть, — исправилась Гермиона. — А спать ты лег до этого поздней ночью. Часа в три, — бормотала она не прекращая. — Представил?

Ничего ей не ответив, Драко молча ожидал ее невнятных слов.

— И вот ты встал, — продолжила негромко Гермиона. — Ужасно невыспавшийся, — выпустив звуки в его грудь, проговорила она тихо. — И тебе нужно идти куда-нибудь, куда ты совсем не хочешь идти. Представил?

Вновь не издав ни звука, Малфой почти бесшумно выдохнул, обдав прохладным ветром ее пряди.

— И вот ты идешь туда, а по дороге у тебя происходит что-нибудь внезапное, что-нибудь непредвиденное, как, например, тебя обрызгал кто-нибудь из лужи или ты порвал свои любимые брюки, но у тебя нет времени на то, чтобы расстраиваться или останавливаться, теперь ты опаздываешь. Представил?

Она чувствовала его напряженные под своим телом мышцы, и она чувствовала, как витающий меж ними кислород в который раз брал в себя хриплые отзвуки неизведанного горя, которое в избытке — каждый день — струилось из запыленной души прекраснейшего из созданий, молчащего сейчас в этот затихший миг.

— Ты добрался до своего пункта, — тихо сказала Гермиона. — Ты сидишь там и сидишь и думаешь только о том, когда бы этот день закончился. Так же, как и все предыдущие. Представил?

Сморгнув навязчивые образы, она скользнула пальцами наверх, покрепче обняв Драко.

— И вот ты, наконец, освободился. Ты идешь на привычное место, чтобы добраться домой, и тут оказывается, что то средство, которым ты пользовался для передвижения, тоже внезапно исчезло. И единственный вариант, которым ты можешь добраться домой, — это пешком, — не останавливаясь говорила Гермиона. — А идти тебе очень-очень далеко. Представил?

По-прежнему не отвечая на объятие, Малфой с затихшим выдохом продолжал слушать.

— И ты идешь, — отрезала она. — Ты идешь и думаешь о том, что ты даже не хочешь доходить дотуда; ты даже не хочешь просто продолжать идти, — сглатывая, выдавила она глухо. — Но ты доходишь. Ты возвращаешься спустя часы и просто оседаешь на пол. Представил?

Вдохнув еще раз запах его тела — которым будет пахнуть и она, — Гермиона медленно приподнялась, вновь сталкиваясь с взглядом.

Поникшими зрачками, робко осматривая ее вид, Драко смиренно ждал неотданных ему приказов.

Десять.

Десять.

— Как ты себя чувствуешь? — едва шевеля языком, она спросила.

Проталкивая влажный кислород, Малфой моргнул, смотря на впившуюся Гермиону.

— Я очень устал, — негромко выдохнул он, глядя на нее.

— Я тоже очень устала, — в одну секунду замечая вспышку в глазах, отозвалась она.

Осторожно протянув ладонь к его замершему лицу, Гермиона мягко убрала серебряную прядку.

Пройдясь подушечками пальцев по скуле, она остановилась, слегка на нее надавив.

— А знаешь, что произошло потом? — прошептала Гермиона. — Потом оказалось, что в том месте, куда я вернулась, меня ждал один парень, — улавливая дрогнувший кадык, сказала она, мазнув вниз по гладкой коже. — Придурочный, самонадеянный, ужасно милый и невероятно чуткий. Представил?

Прикусывая губу и изо всех имеющихся сил пытаясь не дать колющему ощущению в глазах вырваться наружу, она глубоко вдохнула, вперившись расфокусированным взглядом в его влажное плечо.

— Знаешь, что он сделал, когда увидел меня? — робко проговорила Гермиона. — Он подошел ко мне и подал руку.

Ступая вниз по подбородку, она опустилась к шее.

— Знаешь, что сделала я? — двинувшись еще ниже, ее ладонь обосновалась на его груди. — Я взяла эту руку.

Останавливаясь под затихшим ритмом, она погладила пылающее место.

— И этот парень помог мне встать, — не поднимая глаз, сказала Гермиона. — А знаешь, что он сделал потом? — улавливая под кожей вмиг двинувшийся резче шаг, вновь обратилась она хрипло. — Он обнял меня, — погладив раскалившуюся грудь, сдавленно прошептала Гермиона. — Он обнял меня, и я внезапно поняла, что больше я не чувствую усталости, — все больше ощущая холод на лопатках — так отчетливо парящих в клубе ледяного пара без его касаний, без его тепла, оставила сквозь плотный кислород лежащая без вдохов девушка у края. — Я чувствую нечто другое, — негромко выдавила она через силу. — Спустя столько лет, спустя столько возвращений я впервые ощутила это, и я впервые поняла.

Втянув поглубже запах мускуса, запах сандала с кедром, запах уда и — как и всегда явившегося без предупреждения — запах тоски, запах смирения, запах всегда струящегося горя из его прикрытых век, Гермиона подняла застывшие без цвета янтари на потерявшегося парня.

— Спроси меня еще раз, как я себя чувствую.

Сгоняя пелену, Драко моргнул, в который раз впиваясь в ее вид остекленевшим взором.

— Как ты себя чувствуешь?

Соприкоснувшись давно сцепленными друг с другом зрачками, они оба — она знала — ощутили эту нить.

— Я чувствую себя дома.

Накрыв два приостановившихся дыхания, раскатистые волны оросили каплями их неустойчивый — до боли на устах, до соли в венах — хрупкий мир, оставив два безжизненных, переплетенных тела.

— Я знаю, что ты никогда на свете не причинишь мне вреда и никогда меня не обидишь, Драко.

Возможно, это тусклый свет, которым облилась вся пахнущая пряным паром комната.

Возможно, это тень или, возможно, отражение, так нагло показавшее себя сквозь его омут.

Но вмиг растекшаяся ртуть не удержалась под прикрытым веком — совсем слегка, совсем чуть-чуть, — теряя капли в навсегда цветущем саде.

— Грейнджер, — беззвучным голосом оставил Малфой, дрожащими ресницами сгоняя едва дышащий на роговице блеск.

— Ты не мог бы снова обнять меня, пожалуйста?

Прильнув к его груди и зарывшись носом около ключиц, Гермиона ощутила вновь подавшую о себе знак липкую жидкость.

Но почему-то ни в одном из вариантов это не выглядело пошло; это не выглядело неприятно, грязно, мерзко и безнравственно.

Это все еще было правильно, и это все еще было моментом — который только их.

Спустя, казалось, вечность теплые руки заключили орошенные холодными мурашками едва трепещущие части.

Теплые руки вновь обняли ее, спрятав ото всех.

— Я не заслуживаю тебя, — глухой вибрацией проговорил во влажные волосы Драко.

Иссохшие без жизни лепестки — по его воле — раскрошились, разливаясь по распухшим венам.

Царапая тонкую нить, грубые лезвия вновь впились в кровь.

— Ну, в этом ты прав, — мазнув по коже пересохшими губами, Гермиона отдала нагретому пространству буквы. — Ты заслуживаешь кого-то гораздо более лучшего, чем я.

Схватив за плечи, Малфой заставил ее подняться и взглянуть в его глаза.

Пылая искрами растекшегося пламени, ожесточенное лицо вцепилось в ее вид.

Намотав влажные кудри на кулак, Драко потянул их вниз, подавшись ближе.

— Не смей говорить так о себе, — прорычал он, обнажая зубы.

— А ты не смей говорить так о себе, — задирая подбородок выше, выплюнула Гермиона. — Ты либо совсем дурак, который до сих пор не понял… — заикнувшись, она приостановилась. — Вообще-то, думаю, здесь только один вариант, — натыкаясь на прищуренные веки, выдохнула Гермиона свои слова. — Перестань думать, что ты хуже меня, — заставив дернуться и распустить ладони в ее волосах, она сказала. — Перестань думать, что ты недостоин того, что происходит. Перестань думать, что ты виновен в чем-то. Перестань ждать, что это что-то по твоей вине произойдет, — хриплыми звуками она ссыпалась на поникшее от боли серебро.

Заморгав чаще, Малфой выпутался и вновь замер, выглядя смиренным обликом у края всех давно разъехавшихся скал.

— Ты самый прекрасный человек, которого я только видела, — не давая отклониться, она обхватила его устремившиеся вниз щеки, — которого я знала, — сократив расстояние между двух недышащих тел, не прекращала она говорить, — которого чувствовала.

Столкнув два лба, Гермиона опустила свои веки.

— Помнишь, что ты сказал мне прошлой ночью? — робко обратилась она к Драко. — Я не ответила тебе, — поспешно выдохнула она в его губы. — Я не смогла ответить, потому что я заснула, — поглаживая пальцами фарфоровую кожу, тихо проговорила она. — Но я запомнила твои слова.

Крадя этот малейший миллиметр, разделяющий их общий вдох, она сомкнулась на его навечно пряном вкусе.

— Ты тоже, Драко, — позволив себе быстрый поцелуй, прошептала Гермиона прямо в его губы. — Ты самое прекрасное, — сказала она хрипло, — и самое светлое, — с нажимом она выдохнула в его рот, — что случилось со мной.

— Не надо, — исказившись в муке, выдавил Малфой хрипло. — Не говори все это, — отчаянно пытаясь отстраниться, он обхватил ее запястья. — Не говори, Грейнджер.

Что ощутил бы ее разум, если бы сейчас она сняла кольцо?

Было не трудно догадаться.

Не трудно, потому что даже без кольца его гримаса отвращения к себе сверкала ярче всех потухших в небе огоньков — вновь только лишь по его воле.

Опадающие капли все еще струящейся воды где-то неподалеку подали о себе знак.

Десять.

Все хорошо.

Десять.

Еще не время.

Однажды, в один день, в который две руки будут стоять, переплетенные друг с другом, навсегда, навечно светлый луч коснется алых щек; увидит два лица, смотрящих друг на друга; коснется их улыбок, смеха и пропитанного теплым паром хвойного огня, которым облачатся стены; которым облачатся нерушимый дом и их союз, не поддающийся никаким ветрам.

Однажды, в те самые дни, когда они будут настолько счастливы, что даже страшный лик не ступит на порог — он не посмеет, — в те самые дни, она клялась, она покажет ему мир, который скрылся за печатями сжимающихся ребер; она клялась, она откроет ему этот свет, который он насильно глушил, убивая все проросшие ростки.

Она клялась, она исполнит это.

Она клялась, она заставит его полюбить.

— Твой гель для душа, — проигнорировав пульсирующий всплеск, отчетливо звенящий у нее где-то под сердцем, начала неспешно Гермиона. — Ты был прав, — натянув улыбку, обратилась она тихо. — Явно мой виноград по всем критериям проигрывает.

Кап.

Навязчивые образы тусклых зеркал.

Кап.

Навязчивые образы мертвых сияний.

Со свистом выдохнув сквозь зубы, Драко сморгнул свою остаточную пелену.

Кап.

Однажды.

Кап.

Однажды их цветущий сад заполнит самым сладким ароматом весь построенный — только лишь их — огромный мир.

— А я ведь всерьез планировал купить тебе новый, — прищурившись, хрипло пробормотал вновь возрожденный образ — почти правдоподобно, почти до конца — для чужих глаз.

Но не ее.

Кап.

Творец, способный исцелить заблудшую в потоке мрака душу.

Кап.

Кто исцелит этого творца?

— А я… — опустив веки вниз, невнятно выдохнула Гермиона. — Нет. Неважно.

Обхватив за подбородок, Малфой вернул к себе ее лицо.

— Говори.

— Нет.

— Грейнджер, — впиваясь крепче, выдавил он, подаваясь ближе. — Говори, что ты хотела сказать.

Кап.

Зачем ему исцеляться?

— Я… — заикнувшись, с дрожащими ресницами начала Гермиона. — В общем, я сначала подумала, что я… — нервно замямлила она без пауз. — Я была бы не против… Если бы… Если бы ты купил мне гель для душа. Такой же, как у тебя… — задышав чаще, бормотала она. — Но я подумала, что… — прикусив губу и все еще не подняв глаз, остановилась она резко.

Шумно сглотнув, Гермиона четче ощутила тепло держащих ее пальцев.

— Но я подумала, что я не хочу гель для душа с твоим запахом… без тебя, — тихо возобновила она буквы. — Я… Я подумала, что я хочу только… Только если ты будешь мне давать его, когда мы будем мыться вместе.

Почувствовав прилившую к стремительно алеющим щекам кровь, Гермиона зацепилась взглядом за мерно вздымающуюся грудь Драко.

— То есть… Я хочу, чтобы это по-прежнему был только твой запах… — заикнувшись, проговорила она едва слышно. — Я знаю, что, возможно, я звучу глупо…

— Ты не звучишь глупо, — перебил Драко, вновь поднимая ее подбородок выше. — Я подарю тебе гель для душа с твоим ароматом, Грейнджер, — смотря в мерцающие янтари, отрезал он. — Если ты… — скосившись вверх, он робко усмехнулся, — и твой виноградный гель душа, — вернув ожившие зрачки на Гермиону, насмешливо дополнил Малфой, — не против.

Приподняв повыше уголки, Гермиона двинулась вперед и замерла у приоткрытых губ смотрящего на нее Драко.

— Мы не против, — сказала она мягко. — Но, боюсь, мне с вами будет тяжело расплачиваться, мистер Малфой, — мазнув по его вкусу и едва соприкоснувшись с ним, пробормотала Гермиона. — Вы мне подарили уже столько подарков…

— Мисс Грейнджер, — выдыхая в ее рот, оставил Драко, не спеша скользя по позвонкам, — кажется, вы запамятовали значение слова подарок.

Внезапно подавший о себе знак желудок Гермионы окрасил их пространство умоляющим о еде звуком.

— Салазар, Грейнджер, — отодвигаясь, Драко приподнялся выше. — Давай выбираться из этой ванны, иначе мы состаримся здесь или умрем от голода.

Подавив смешок, она ухватилась за предоставленную руку.

Едва начав вставать, Гермиона внезапно замерла, прекратив все движения.

— Закрой глаза, — выпалила она, обращаясь к Драко.

Моргнув два раза, он так же застыл.

— Что?

— Закрой глаза, — повторила она нетерпеливо. — Не смотри на меня, пока я буду вставать.

— Грейнджер, — моргнув еще раз, выплюнул Малфой. — Мы с тобой оба голые лежим в ванне после совместного душа и двух подходов слишком близкого соприкосновения этих голых тел. Ты серьезно?

— Я не хочу, чтобы ты смотрел на то, как я встаю!

Шумно втянув воздух и беззвучно чертыхнувшись, Драко прикрыл глаза, все еще крепко держа ее руку.

Опираясь на его ладонь, Гермиона попыталась как можно быстрее и аккуратнее подняться.

— Я встала, — отходя назад, заявила она.

Раскрыв пылающее серебро, Малфой выстрелил в ее стоящий вид своим ожесточенным взглядом.

Безошибочно впиваясь сразу в янтари, он несколько секунд смотрел в глаза застывшей девушки у его ног, прежде чем медленно скользнуть по ее телу.

Неспешно обводя весь вид — и пару раз замедлившись на своих зонах-фаворитах, — Малфой коснулся всех пылающих частей.

— Удовлетворился? — когда его зрачки достигли голеней, спросила Гермиона.

Растягивая наглую усмешку, он вновь провел по ее телу вверх.

— Еще как, — без стеснения столкнув их взгляды, самодовольно он проговорил.

Закатив глаза, она перевела их за пределы ванны.

Посреди комнаты валялась сломанная табуретка; с крючка в углу упала смятая рубашка Драко, которую Гермиона скинула с себя поспешно; его укатившаяся палочка и смявшийся ковер, что скомкался клубком после проехавшейся табуретки, завершали созданную композицию.

Выпустив хриплый смешок, она обратилась к выросшему Драко.

— Если бы кто-нибудь сейчас зашел, я уверена, он бы решил, что в этой ванной была битва.

Усмехнувшись, Малфой призвал расплескивающую брызги лейку.

— Она была, и я ее позорно проиграл.