Глава 5 (1/2)

11 сентября 1996 год, кабинет МакГонагалл

— Профессор, я могу войти?

После очередной попытки незаметно улизнуть из гриффиндорской спальни, Гермиона окончательно пришла к тому, что ей нужно пространство.

Как это совершить, она не представляла.

Ей был известен лишь один возможный способ, и она пыталась его ухватить.

— Мисс Грейнджер, — в тоне профессора не прозвучало удивления.

— Я хочу стать старостой школы. Я слышала, в этом году вы отказались от этой идеи, но я бы хотела взять на себя эту роль, — выпалив на одном дыхании, Гермиона мгновенно кинулась в огонь, как только дверь за ней закрылась.

Минерва посмотрела на нее из-под очков с отчетливым и явным скептицизмом.

— Мисс Грейнджер, вам не хватает нагрузки?

Поджав губы, Гермиона стала нервно теребить ткань рукава.

— Если мне не изменяет память, — начала Минерва, приподнимаясь из-за стола и становясь вперед, — в прошлом году я предлагала назначить вас старостой вашего факультета, и вы отказались. Мисс Браун и мистер Томас отлично справляются со своими задачами в данный момент. У нас нет необходимости в старостах школы, если все факультеты управляются между собой.

Гермиона глубоко вдохнула и подняла глаза, поняв, что врать ей больше не имеет смысла.

— Я хочу жить в отдельной Башне.

— Зачем? — прищурилась МакГонагалл.

— Мне нужно личное пространство.

— Мисс Грейнджер, полагаю, что вы объяснитесь, — скрестив свои длинные пальцы между собой, выжидающе спросила женщина.

— Есть определенные обстоятельства, детали которых я не могу раскрыть вам, профессор… Но я прошу вас поверить мне и помочь.

Минерва ощутимо напряглась и подалась вперед.

— Мисс Грейнджер, что происходит?

— Просто позвольте мне переехать в Башню. Я обещаю, что все объясню, когда придет время, но сейчас я прошу вас просто… Просто поверьте мне.

— Что произошло в Новой Зеландии, Гермиона?

Она испуганно взглянула в ее серьезные глаза.

— Извещение о нарушенном законе пришло в школу летом. Я была удивлена.

Гермиона замотала головой и стиснула ладони в кулаки.

— Я… Я не могу сказать… Пожалуйста, — она подняла налившиеся нераскрытыми словами веки на обеспокоенную женщину и выдавила из себя с трудом: — Я расскажу вам, обещаю… Я расскажу, но не сейчас… Пожалуйста.

Ее декан так долго изучала бледное лицо застывшей Гермионы, что это заставляло ту чувствовать себя прожженной.

— Можете составлять график дежурств и заполнять бланки. В патрулировании нет необходимости, этим уже занимаются старосты факультетов, — спустя пронесшуюся вечность произнесла встревоженно Минерва.

Гермиона была готова упасть в обморок от напряжения или броситься в объятия той женщины, что ей сейчас вернула веру.

— Если бы это были не вы, мисс Грейнджер, я бы никогда подобного не разрешила.

— Спасибо, профессор, — она облегченно выдохнула и стала отступать назад.

— Я надеюсь, что вы объяснитесь, когда сочтете нужным, — бросила декан ей напоследок.

— Конечно. Конечно, профессор. Спасибо.

— Вы найдете достаточно весомую причину, чтобы обосновать это своим друзьям?

Гермиона застыла с дверной ручкой у себя в ладони.

— Конечно. Спасибо вам, профессор.

Выйдя за дверь, она услышала, как за ее спиной захлопнулись портьеры.

***</p>

— Гермиона, твои вещи пропали!

Вернувшись в свой последний раз в оставленную Башню, она столкнулась с тем, что каждый раз взрывало на ее глазах зажженные планеты.

— Они не пропали, Рон. Их просто переместили эльфы.

— Гермиона? Ты… Ты уезжаешь? — обеспокоенно спросил у нее Гарри.

— Меня назначили старостой школы. Я переезжаю в отдельную Башню.

— Что? — Рон шокированно выпучил глаза и подошел вплотную.

Гарри недоверчиво взглянул на ее силуэт.

— Разве Дамблдор не сказал, что в этом году Хогвартс отказывается от этого? Что будут только старосты со своих факультетов?

Гермиона напряженно пожала плечами и отступила на шаг.

— Не знаю. Вероятно, решение изменилось.

— Но почему ты, Гермиона?

— Кто будет старостой мальчиков? — возмущенно спросил Рон.

— Никто. Я буду выполнять обязанности за двоих.

— С ума сойти, Гермиона! Это же ненормально!

— Меня все устраивает, Рон.

Гарри хмуро оглядел ее своими изумрудными глазами и тихо усмехнулся, как будто понял чью-то шутку.

— Гермиона, может, ты все-таки откажешься?

— Рон, ты не мог бы оставить нас с Гарри наедине?

Рон замер на мгновение, но спустя два неровных вдоха сжал ладони в кулаки и гневно посмотрел на друга.

— С Гарри?

Она устало выдохнула.

— Да, Рон. Пожалуйста.

Он фыркнул и стиснул свою челюсть, идя на выход.

— Как скажете.

Звук хлопнутой двери заставил ее вздрогнуть.

— Ты сделала это сама, — Гарри поднял на нее глаза, и ей казалось, что там бушевали грозы. — Ты нарочно попросилась.

Гермиона виновато сжала губы.

— Что с тобой происходит, Гермиона? Почему ты не расскажешь нам? Почему ты не расскажешь мне?

Ее глаза наполнились слезами.

— Гарри…

— Мы всегда были вместе, Гермиона. Мы всегда были командой… Но я не узнаю тебя больше.

Она пыталась делать вдохи, но они не проникали в ее тело.

— Мы бы никогда не отказали тебе в помощи, если она тебе нужна. Почему ты делаешь все это? Что изменилось? Почему ты стала той, кто ты сейчас?

Она могла бы подойти к нему, обнять и выплакать всю боль, что в ней отчаянно скопилась.

Она могла бы рассказать ему о том, что с ней произошло и почему с ней это дальше происходит.

Она могла бы утонуть в руках заботливого друга, который беспокоился о ней.

В руках того, кто слишком юн, чтобы справляться с этой жизнью.

Гарри жил страхом о наступающем ему на кости маге.

Он жил мечтами о покое и любви.

Он верил, но боялся.

Он ждал, но был готов упасть.

Все то, о чем он думал, во что верил, что желал, скрывалось толстым слоем безысходной и смиренной тени, которая давила на него борьбой.

Гарри бы никогда не захотел быть избран.

Гарри бы никогда не захотел борьбы, не будь она ему написана на сердце.

Не будь она оставлена на его лбу.

Он беспокоился о ней.

Он беспокоился о той, кто была рядом каждый раз, когда нужна была подмога.

Он беспокоился о той, кто стала частью его борьбы.

Он беспокоился о той, которая ввалилась в их вагон, обрушив себя снегом.

Он беспокоился, но не о ней.

Гермиона знала, что это эгоистично; понимала, что сейчас не время для обид, но чувствовать все это каждой клеткой раненного тела, ощущать, имея на руках ответ, отчетливо и ясно, не теряясь в мыслях, было слишком.

Слишком сложно, слишком тяжело и слишком невозможно.

Она устала жить той жизнью, которая впивалась сотнями комет, разгоряченных своим пламенем, в ее уставшее бороться сердце.

Она не стала бы подобным обрекать того, кто был на грани худшего из худших; кто беспокоился о мире и его судьбе; кто был не тем, кто встретился однажды; кто будет тем, кого она отпустит от себя.

Она не может дать ему очередной нарушивший покой осколок, готовый растерзать его уже израненную сущность.

Ей нет нужды обременять кого-то тем, чего ей перед ним не изменить и не исправить.

Никто не сможет справиться с подобным.

Никто не будет в силах что-то предпринять, когда рядом окажется священник, на исповедь к которому ты не пришел.

Который взял все то, что ты хотел оставить.

Который видел то, что ты хотел от себя скрыть.

Она не будет той, которая его разрушит.

Она не станет той, которая добьет.

Заставив свои легкие работать через силу, она вдохнула воздух и зажмурила глаза, сгоняя слезы.

Открыв их через восемь рваных вздохов, она взглянула в заполненные ожиданием глаза.

— Я просто выросла, Гарри. Детские мечты должны остаться в детстве.

Гермиона подошла к нему и осторожно провела ладонью по его растрепанным и неуклюжим волосам.

— Ты навсегда останешься моим первым другом, Гарри Поттер.

Оказываясь в одинокой Башне в первую и самую холодную своей забывшейся ладонью ночь, Гермиона плакала и думала о том, что той мечте, которая ей каждый раз спадала с неба, было не суждено явиться в срок.

22 октября 1996 год, Башня старост

У нее не укладывалось в голове, что это Малфой.

Может, она ошиблась? Там был кто-то еще, а она не заметила?

Как бы ей ни хотелось обмануть себя, она прекрасно понимала, что это не так.

Малфой.

Но он выглядел… Нормально.

Надменно, как всегда.

Он был в этом году немного тише, чем обычно, но…

Нет.

Он был в этом году, по крайней мере, до сих пор…

Чрезвычайно тих.

Он ни над кем не измывался, не подначивал, не унижал.

Он будто бы вообще не замечал ни их, ни всех других.

Гермиона стала судорожно вспоминать все то, что видела в нем в эти дни.

Один.

Ни с кем не разговаривал.

Появлялся в начале завтрака, обеда, ужина и исчезал через несколько минут.

На лекциях не отвечал и сидел один.

Его как будто… не было.

Что с ним случилось? Он заболел?

Для Гермионы оставалось тайной за семью печатями, какими способами он скрывал все то, что у него внутри горело.

Какие чары он использовал, чтобы все это скрыть?

Как он был способен вытерпеть все это?

Теперь ей стало ясно, почему ее сознание было отключено и предпочло забыть.

Должно быть, то, что она снова ничего не помнила, защитная реакция распластанного тела, и она была рада, что ей это не пришлось еще раз пережить.

Когда она сняла кольцо на краткий миг, что ей по силе мог разрезать череп, она была погружена лишь в то, что ей удастся обнаружить.

Но, вспоминая силу, хлынувшей в нее адской боли, она была удивлена, что не упала замертво, и втиснула свое кольцо на чудом не трясущиеся пальцы.

Гермиона не смогла выдержать и двух секунд, которые остались для нее навечно в памяти, а приступы, которые уплыли от нее, заставили ее сознание покинуть разум.

С подобным было невозможно жить.

Как он был способен вытерпеть все это?

Вернувшись в Башню, Гермиона бросилась листать дневник, который изучила вдоль и поперек, и точно знала, что подобное там не упоминалось.

29 июля 1981

Нельзя забрать укоренившиеся чувства. Даже облегчив силу и свернув потоки, остаточные импульсы вновь образуют сферу, подобно опухоли, что внутри. Абсолютный контроль над разумом возможен с применением лишь Темной силы.

5 июня 1982

Исцеление требует мощнейшей концентрации и безоговорочного подчинения. Необходимая затрата может быть возмещена лишь добровольным соединением с реципиентом.

19 февраля 1979

Окклюменция значительно облегчает переносимость как чужих, так и собственных потоков.

14 декабря 1984

Ритуал очищения души невозможен без энергетической подпитки, взятой извне. Используемые силы могут разрушить разум эмпата, если они не связаны между собой и не укоренились безвозвратно.

21 августа 1986

Некоторые души не суждено спасти.

Гермиона раздраженно хлопнула руками по кровати и отбросила тетрадь.

Здесь не описывались случаи с реальными людьми и ситуации, которые пришлось пройти хозяину того же горя, что и у нее.

Она нашла подробные и точные инструкции, как это можно подчинить, связать и применить на людях; какие способы, возможности и силы будут ей даны.

Все это требовало время. Года, учитывая записи, что длились не один десяток лет.

То, что она сумела применить и попытаться под себя подстроить, казалось ей ужасно сложным и не проявляющим успех.