5. Возможности, которые нам даются (1/1)

Джи зашёл в загон и направился к обеденному столу, нажал кнопку. Автоматический податчик тут же выдвинул на стол поднос с утверждённым меню. Джи с безысходной тоской посмотрел на тарелку. Опять мясо, артишоки, салат из свёклы и травяной чай. Джи хотел рыбу с рисом, чизкейк и кофе. Но кофе и десерты ему теперь были не положены вообще?— вредно, бессмысленно и приводит к лишней нагрузке пищеварительной и выделительной систем. Крахмалистые гарниры заменили тушёными овощами, а печенью и свёклой кормили усиленно, поднимая гемоглобин. Шоколад давали, но только горький?— он был полезен. Разумеется, никто не интересовался тем, что Джи предпочитал молочный. По результатам анализа крови его рацион был строго выверен, просчитан, рассмотрен комиссией и утверждён Бэзилом. Ещё, оставшись один после гибели учёных, он мало лежал под ультрафиолетовой лампой, и теперь ему выпаивали рыбий жир. Тут он не возражал, это было вкусно. После проглоченной ложки хотелось обстоятельно и со вкусом вылизаться, как после любой жирной пищи, но Джи заставлял себя умываться водой. Вдруг Михель оценит, какой он хороший и воспитанный? Нет, не оценил.Джи никто, конечно, не объяснял тонкости формирования его диеты, но, в отличие от способности говорить, способность слушать была при нём. Учёные не стеснялись, Джи слушал. Бэй и остальные люди со старой базы тоже всегда так делали, но почему-то раньше Джи это не задевало. Почему теперь он постоянно злился, было неясно. Джи даже подумал, что он испортился без людей. Ведь он же хороший и послушный! Что с ним творится?Продолжая вяло ковырять свёклу, Джи размышлял. Бэй, когда решал какую-нибудь задачу, всегда так делал. Джи, правда, понятия не имел, что обозначает, например, проблема ?почему олигопептидный гормон не вызывает вазоконстрикцию?, но суть метода понял. Обозначить проблему. Выписать данные. Выписать формулы, которые точно работают с этими данными. Обозначить все варианты решения. Прогнать данные по всем возможным вариантам. И пусть вопросы, волновавшие Бэя, отличались от нынешних проблем Джи, других способов разобраться он не знал.Итак. Проблема: Джи плохо. Искомый результат: должно быть хорошо. Почему Джи плохо? Ну… Джи хочет сам выбирать себе еду. Джи хочет плавать и бегать когда ему хочется и сколько ему хочется. Джи хочет выбирать себе занятия, а не довольствоваться несложными конструкторами, которые ему приносит Михель. Джи хочет гулять там, где ему вздумается, и помогать людям, если то, чем они занимаются, интересно. Джи не хочет ходить в лабораторию, даже если это не больно, а приятно. Джи хочет к своему куратору. Что он имеет: наказывающий ошейник, люди, которые его боятся и не хотят общаться. Он не успел сказать Андрею, что тот теперь его куратор, а человек сам не догадался. И где теперь искать Андрея?— непонятно. Первый вариант решения проблемы?— донести свои желания до Михеля?— отпал. Какие ещё варианты? Надо… Надо… Надо уйти? Там, за стенами базы... Как там? Что там? Там много места, много разных людей, там можно... Там можно... Можно притвориться...человеком?! Джи резко поднял голову, невидяще уткнувшись глазами в стенку. Джи хочет… Вот оно. Джи нужна свобода. Полная, как у людей. Чтобы уходить с базы, чтобы делать то, что хочется. Он так надолго замер над тарелкой, что к прозрачной стене подошёл Михель и спросил, что опять не устраивает обезьяну. Джи уже знал, что это ругательство. Обезьян он видел по монитору, это были тоже какие-то химеры. И совсем Джи на них не похож! Джи похож на людей! Верхняя губа сама собой поползла вверх, обнажая клыки. Михель сунул руку в карман с пультом — Джи поспешно встал из-за стола и отошёл к лежанке. Михель противно засмеялся:—?Умная обезьяна, да?Последнее время отношения Джи с куратором совсем не складывались. А началось всё с того, что девушка Михеля на беду Джи имела неосторожность восторженно отозваться о внешности химеры. Михель презрительно рассмеялся, на что девушка горячо возразила, что тот просто ничего не понимает в мужской красоте, а парень?— чудо как хорош, и будь он человеком?— отбою бы не было от поклонниц. Какие плечи! А какие ноги! А мускулатура! А глаза! А губы! Михель пошёл пятнами и поскорее увёл невесту из лаборатории, а вот для Джи с тех пор малейшее промедление с выполнением приказа оборачивалось разрядом. Вот и в этот раз угрюмое фырканье в ответ и слегка приподнятая над клыками губа тут же были отмечены током. Не таким сильным, как когда не слушался, но всё равно больно. Мир залило алым. Ярость вздыбила волоски на руках и ногах, угрожающе встопорщилась грива на затылке, когти сами собой поползли из пальцев. Да почему ему приказывает какой-то трус? За что его наказали?! Слабый, жалкий, ничтожный. Как он смеет смеяться над Джи? Убить, уничтожить, разодрать на мелкие кусочки! Рвать ненавистное горло клыками, полосовать когтями человечишку, как это делал красный образец. О-о-о, Джи вдруг понял, как приятно было бы выдрать у Михеля из бока кусок мяса. Может, так и надо было? Сразу? Он же сильнее их! Почему они приказывают ему, почему держат взаперти, мучат? Ненавидит, как же он ненавидит Михеля! Михеля, Бэзила, всех этих… И не нужен ему никакой куратор! Он не хочет больше быть послушным! И хорошим не хочет! Андрей его бросил! Бросил одного, отдал этим! Джи закрыл глаза, пережидая пожирающее его желание кинуться на прозрачную преграду, рыча и скалясь.Нет. Нельзя. Так делал Эн. Каждый раз после лаборатории он пытался напасть на Бэя. А потом сломался после укола. Джи вдруг стало холодно. Бэй сделал укол агрессивному образцу, и тот сломался. Бэй сделал… Бэй не любил Эн, а Эн ненавидел Бэя… Джи пошатнулся. Нет-нет-нет, не может быть. Он не специально. Нет! Эн сам сломался, нечаянно. Джи неправильно подумал. Бэй заботился о химерах. А Джи любил. Любил! Заботился. Джи не будет больше думать об этом. Не будет. Лечь, отвернуться, замереть. Думать о том, что происходит сейчас.Давным-давно, когда мир вокруг был простым и понятным, Джи осознал, что все люди и все химеры?— разные. У людей разный цвет глаз и волос, разный рост, характер. И у каждого свои знания и умения. Химеры внешне отличались друг от друга ещё больше. У кого-то не было когтей, у кого-то, наоборот, они были огромными и не втягивались в пальцы. У Эф был хвост, а Би совсем не мог подняться на ноги. У Эль крупные уши улавливали малейшие шорохи, а у Эн светились в темноте глаза.Чем больше человек или химера знает, умеет, может?— тем он ценнее. Вот Бэй, например, был очень умным даже среди людей, и поэтому был ценным. Джи гордился, что его куратора так уважают другие люди. А Джи многое умел делать лучше других химер. Он был сильнее и выносливее. Он был послушнее других и умел задавить в себе желание кусаться. Он не ломался после опытов и всегда с удовольствием помогал людям. Ко всему набору этих ценных особенностей прилагалась самая главная: Джи тоже был самым умным, правда, среди химер. И это, как понял Джи, был самый большой его плюс. Он лучше всех проходил лабиринты. Сначала он соревновался с другими, а потом уже сам с собой. Бэй всегда хвалил его, часто усложнял задания, изменял. Если первые лабиринты были просто запутанными переходами, то в последнем, что он прошёл, были и программные коды, и меняющие направление коридоры, и логические задачи повышенной сложности. Но Джи всё равно из него вышел. Бэй тогда долго молчал, а потом вместо того, чтобы похвалить и угостить, заорал:— Да не могу я так! Это не рефлексы, не память! Он решает головоломки, разгадывает хитрости! И даже там, где можно только угадать,?— всегда выбирает верный вариант! Я не понимаю! Всё! Я завтра пишу подробный отчёт и рапорт.И снова надолго замолчал, вцепившись в волосы. Джи топтался рядом, чувствуя себя в чём-то виноватым.Вскоре Бэй сломался, и лабиринты Джи больше не проходил. Но знание осталось. Лабиринт нельзя пройти с наскока. Для того, чтобы решить все головоломки и не попасть в ловушку, надо думать и наблюдать. Много. Зачастую учёные, сами того не желая, давали ключ к разгадке. Люди не обращают внимания на химеру? Так это же замечательно. Они расслабляются и начинают разговаривать между собой о работе. То Бэй задумается и случайно покажет среди бумаг кусочек схемы лабиринта. То Джи удачно скосит глаза на название опыта и поймёт, что именно хотят протестировать. Попав к новым людям, Джи поначалу надеялся выслужиться и перед ними. Но этих людей почему-то совершенно не интересовал ум Джи.Джи перевернулся на спину, закинул руки за голову и медленно выдохнул. Прислушался к успокаивающему ритму сердца: медленнее, ещё медленнее, спокойнее. Иногда лабиринты приходилось проходить под водой. И там самым главным было успокоиться, не думать о следующем вдохе, сосредоточиться на решении головоломки. Страх, злость, обида заставляют сердце колотиться, быстрее расходуя кислород и путая мысли. Нельзя. Так из лабиринта не выйти. Вдох-выдох, вдох-выдох. Джи слушал ритмы своего сердца до тех пор, пока не почувствовал внутри головы прохладу и спокойствие. Михель плохо читал отчёты погибших учёных. Вернее, он посчитал, что психические и умственные качества донора не представляют интереса. И напрасно. Потому что, занеся в отчёт ?безгранично предан куратору?, в дневнике Бэй следующим днём записал: ?Иногда кажется, что он предан не просто человеку, а конкретно мне?. А ещё стоило внимательно отнестись к фразе: ?Потерпев неудачу, объект в состоянии на протяжении значительного временно?го промежутка продолжать искать решение, наблюдать за чужими попытками решить задачу, анализировать и искать пути её решения?.Джи сформулировал для себя цель, и его мозг занялся привычным делом?— начал искать выход из лабиринта.Джи знал, что не бывает лабиринтов без выхода. Но некоторые пройти очень сложно. И совсем не стыдно искать подсказки. А подсказки лучше всего добываются, когда Джи ведёт себя так, как хочется людям. Тогда они перестают его замечать. Джи послушный, ему несложно. Дверь за спиной Джи закрылась, время пошло. Где-то там, в неизвестности, манил выход из этого ужасного лабиринта. Он есть! Его не могло не быть!Дни текли чередой, похожие друг на друга. Джи молчал, чётко выполнял команды, нарочито громко поскуливал, выражая эмоции, ел, спал и тренировался без малейших сбоев. Надо было, чтобы его перестали опасаться. Он слушал и наблюдал. Терпеливо. Отрешившись от всего. Звериные гены нашёптывали, что в засаде надо терпеть. Надо обратиться в единую точку, стремящуюся к цели. Голова кружилась и пухла от информации — обрывочной, противоречивой. Но Джи упрямо складывал осколочки жизни за дверями в мозаику и надеялся, что выложил узор верно.Лабиринт был сложным, очень-очень. Джи насчитал восемь задач, которые надо решить.Первая?— мимикрия. Одежда. Он теперь знал, что учёные носят хирургические костюмы и халаты только здесь или поверх другой одежды. Уходя домой, они переодевались?— раз он видел, как его трусливый лаборант забыл что-то и вернулся уже без халата. Его одежда как раз подошла бы Джи. Джи несколько недель внимательно рассматривал одежду людей в развлекающем мониторе. Он понял, что сложная неудобная одежда носится в каких-то особых случаях. Когда, например, люди используют для передвижения химер или собираются в больших комнатах отдыха для медленных танцев. Простая и удобная, как у Михеля, одежда была более распространена, что не могло не радовать. Внешность. Тут всё нормально, главное, когти не выпускать и не давать близко смотреть на руки. Джи не знал, бросается ли в глаза отсутствие ногтей, но лучше не рисковать. Осмотрев пристрастно всех попавшихся мужчин, о причёске Джи решил не переживать?— как только люди не стриглись! Первую задачу можно было считать решённой. Крохотный осколок мозаики со щелчком встал на место.Вторая?— препятствие из людей внутри базы?— решалась тоже просто: во-первых, людей всегда было мало, а во-вторых, когда люди в одном помещении с Джи, то если Джи хочет, они его просто не замечают. А тех, кто заметит, можно будет толкнуть. Не так сильно, как Питера, слабее, чтобы выключились, а не сломались. На толчки тратились силы. Хотя одного, пожалуй, можно будет и сломать. Да, обязательно: Михеля нужно сломать. Доходя до этого этапа плана, Джи позволял себе мечтательно зажмуриться.Третья задача была самой простой?— не заблудиться. Каждый день Джи проводили мимо плана эвакуации. И каждый день он запоминал новый кусочек схемы, чтобы вечером по памяти снова и снова прочерчивать пальцем на полу невидимые коридоры со стрелочками. Очень удобно?— на старой базе везде висели такие же планы. У этой базы было всего три уровня, Джи находился на самом нижнем. Здесь следовало пройти по правому коридору до конца. А выбраться с самого уровня можно было двумя способами: по лестнице либо на лифте. Но! И отдельные помещения внутри уровня, и выходы с него, и, как подозревал Джи, выход с базы были перекрыты толстыми дверьми с сенсорными замками. И это было уже четвёртой задачей.Толкнуть и сломать, как людей,?— запросто, Джи один раз нечаянно сломал дверь в лабораторию. Он боялся, не хотел туда идти, и упёрся рукой в место, где под стальной поверхностью находилась нежная электроника. Он тогда не понял, что нечаянно толкнул механизм. Это было ещё до Питера. Бэй долго ругался на заклинившую дверь, потом позвал Тома. Джи с любопытством смотрел, как Том вскрывает панель и меняет сгоревшие предохранители. Но то сломать, а вот как сделать так, чтобы двери открывались? Надо… Надо… Нужен человек, который проходит все преграды. Нет. Человек не будет слушаться. Нужен не сам человек, а его право пройти. Как проходит Михель? Он прикладывает сначала электронный ключ, а потом правую руку. Нужен пропуск Михеля и его рука! Джи, правда, не понял, все ли двери откроются. Например, брелок, который в своё время прикреплял ему на ошейник Бэй, открывал не все коридоры. Но тут уже вступал компонент, который Бэй называл ?наудачу?. Джи мог бы возразить Бэю, что удача почти всегда подкреплялась какими-то логическими умозаключениями, но какая разница, если выбор оказывался верным? Так. С электронным ключом просто. Как быть с рукой? Отгрызть и прикладывать? Нет, не пойдёт, каждый отпечаток должен попасть в конкретный квадратик на сенсорной панели. Ну… Джи помял свою кисть, порассматривал, пооттягивал кожу. Да. Пожалуй, так. Но все предыдущие задачи упирались в пятую?— все коридоры и лаборатории просматривались с видеокамер. Где находятся мониторы, Джи не знал, да это и не было важно. Главное, добраться до выхода из лабиринта до того, как ему начнут мешать.И эта задача была почти невыполнимой. На расстоянии способность Джи становиться незаметным пропадала. Это он выяснил ещё маленьким, когда Том притащил его за ухо к Бэю за разрисованный коридор. Как сделать так, чтобы видеокамеры ослепли? Никак. Тогда… Тогда… Джи встал и заходил по загону из угла в угол. Изображения просматривают люди. Люди плохо видят в темноте. То есть надо попробовать погасить свет. Да, прямо завтра.На следующий день Джи сел рядом со стеклянной преградой, сделав вид, что увлечён происходящим в сериале, сосредоточился и ударил. Легко, вполсилы. Комната погрузилась в темноту. Запищали приборы, заругался Михель. В голосе учёного слышался явный страх. А потом помещение озарилось тревожным красным светом. Джи скосил глаза на часы: семь секунд, надо запомнить. Ещё через пять секунд включилось аварийное питание. Джи, метнувшийся на всякий случай на подстилку и забившийся в самый дальний угол, напряжённо скалился.Рядом Михель визгливо разносил сотрудника из технического отдела. Мужчина огрызался в ответ и осматривал оборудование.— Да не знаю я, что случилось! Возможно, молния близко ударила?— снаружи гроза. Всё в полном порядке! Что Вы так нервничаете, господин Буше, аварийное оборудование сработало прекрасно, а компьютеры все на бесперебойниках и не отключались вообще, естественно.—?Замки?! —?Михель обвинительно ткнул в перегородку, за которой сидел Джи.Техник укоризненно покачал головой:—?Господин Буше! Вы драматизируете, посмотрите?— он же испугался темноты! И как любое нормальное животное, от страха забился в угол. И потом: базу проектировали не идиоты. Как только на замки перестаёт поступать напряжение, они заклиниваются намертво.Да?! Джи незаинтересованно отвернулся и принялся нервно вылизывать себе локоть, клыки царапали кожу. А как же… Что значит?— ?заклинивают?? Значит, надо… Значит, надо… Что надо-то?! Спокойно! Так. Спокойно. Вдох-выдох, вдох-выдох. Значит, открыть надо одновременно с толчком, секунда в секунду. Страшно. А если не выйдет? Выйдет. Должно. Джи напряг память. А ведь верно: был какой-то едва слышный щелчок в двери. Джи просто не обратил на него внимания. И был он всё же не одновременно с отключением электричества, на доли секунды позже.Ладно. Допустим, получится. Что дальше?А дальше почти невыполнимая задача?— пройти два охранных периметра. Прикреплённые к нему лаборанты как-то ругались, что на входе в здание и на воротах стоят тупые тролли, не поддающиеся никаким уговорам. Есть пропуск?— проходи, нет?— возвращайся обратно, даже если начальник лаборатории подойдёт лично и поклянётся, что это именно ты. Ну и что, что опоздаешь и схлопочешь выговор? Ну и что из того, что каждый день тут проходишь? Джи слушал трёп учёных внимательно, складывая все фразы в ту же копилку, где по полочкам разместилась информация из телевизора. Джи вывел для себя три компонента, сочетание которых обязательно для решения пятой задачи. Во-первых, все предыдущие этапы должны быть выполнены тихо, во-вторых, подойти к выходу из лабиринта лучше всего вечером под видом Михеля, чуть припозднившегося в лаборатории, в-третьих, постараться всё же пройти, а не прорываться. Следующие три задачи?— уйти из-под камер, уехать подальше, раствориться?— были совсем уж призрачными. И детально прорабатывать их не имело смысла ввиду отсутствия данных. Как оно там, снаружи? Весь мир?— это огромная база с огромными коридорами? Это хорошо. Это понятно. Интересно, а камеры наблюдения везде стоят? Это плохо. Очень плохо. Но вот если надвинуть на глаза кепку Михеля, лица не будет видно. Теперь Джи просиживал перед монитором целенаправленно. Запоминал движения, диалоги. Ах, как же ему нужен был голос! Но в одном видео показывали человека, который не мог разговаривать из-за боли в горле. Но насколько правильные выводы он делает? Хоть бы разок пройтись с кем-нибудь, понаблюдать. Там, снаружи, совсем другие коридоры?— странные, огромные. Такие большие, что по ним свободно ходят толпы людей и не сталкиваются, потолки такие высокие, что их почти не видно, а напольные цветы растут не в кадках и горшках, а прямо из пола, и некоторые такие большие, что по ним даже можно лазить, как по шведской стенке. Эти цветы назывались деревьями. Иногда эти цветы посажены близко друг к другу. Так странно. Зачем люди так их сажают? И ковровое покрытие странное, Джи рассматривал, но так и не понял, что с ним не так. Коридоры и лаборатории снаружи очень яркие, интересно, глазам не больно? Плохо было и то, что для прохождения этого лабиринта у Джи была только одна попытка. Нужно было наблюдать и думать ещё. Долго, внимательно, терпеливо. И Джи наблюдал. Например, он уже знал, что такое автомобили и что цены на бензин поднялись. Пригодится? Не пригодится? Джи не знал. Джи принимал к сведению. Очередной кусочек мозаики укладывался на место. Ему было страшно, так страшно. Если у него не получится… То больше не получится никогда. Люди тоже учатся. И если Джи поймают, следующий лабиринт будет без выхода. Джи нервно заметался по загону, в животе образовалась какая-то сосущая темнота. Он упал на подстилку, свернулся закорючкой, подтянув колени к животу, прижал к себе игрушечную химеру. Так было почему-то легче. Вдруг ему представилось, как Бэй подходит к нему, присаживается рядом и гладит по голове, что-то ласково говорит. Джи тихо, едва слышно всхлипнул. Представил, что этот придуманный Бэй умеет слышать его мысли, и мысленно заскулил: ?Помоги! Помоги, пожалуйста! Мне страшно, мне так страшно и некому пожаловаться. Я боюсь, что у меня не получится. Почему ты оставил меня одного? Почему вы все оставляете меня? Не бросай, не уходи. Помоги мне?.Так и уснул, представляя руку Бэя на своём затылке.