Обскурация (1/2)
С тех пор, как Куросаки сбежал, Фукурою и Шимаде больше не попадалось никого живого. Лишь разной степени свежести тела да призраки, скулящие что-то неразборчивое, зовущие своих друзей, учителей и родственников - хоть кого-то, кто мог проявить к ним сочувствие. Иногда ребята слышали голоса и странные шумы, источник которых был неизвестен: порой они звучали совсем рядом, порой где-то вдалеке. Скорее всего, это были крики и разговоры из других измерений, искажённые временем и пространством. Ребята вслушивались, но зацикливаться на них не собирались, потому что эти голоса могли раздаваться как из далёкого прошлого, так и из далёкого будущего. Но всё же им было тревожно от мыслей, что кроме них, в школе есть другие незнакомые им люди. В какой-то степени, незнакомцы были страшнее призраков, потому что парни понятия не имели, на что они способны. Неизведанное всегда вызывало страх. Тем более, что оба они уже знали: живой человек может быть гораздо страшнее любой потусторонщины.Заметив очередной неподвижный человеческий силуэт, Масато поёжился и чуть крепче сжал руку одноклассника, которую держал всё это время. Ещё один труп: в углу на стуле сидело тело школьницы, всё покрытое множественными ранами, судя по всему, нанесёнными острым предметом. На мёртвой девушке не было ни единого живого места; даже изначальный цвет её школьной формы не удавалось распознать, потому что та была вся багровая от крови. Откинувшись назад, труп пялился в стену окровавленными дырами, что были на месте глаз. Засохшая кровь из широко раскрытого рта залила весь подбородок и белую блузку. Языка внутри не было.
- Шимада, скажи, ты веришь мне? - Спросил Фукурой у Кая. И, встретив недоумевающий взгляд, добавил: - Насчёт того, что я говорил о Кизами.
- Я не стал бы рубить с плеча, - Вся несерьёзность красноволосого улетучилась. Кажется, они бродили по школе уже несколько часов и всё без толку, - Кизами странный. Я знаю, что он таскает с собой нож. И не простой. Боевой. Понятия не имею, где он мог такой достать. Мне всегда казалось, что он жуткий, этот Кизами, но нельзя обвинять человека только по личному впечатлению. Мы здесь не одни. А в этой школе атмосфера такая, что кто угодно маньяком заделается.
- Вот именно, нож! Зачем он ему, да ещё и такой? Таким убить - проще простого! - Фукурой, кажется, был раздражён тем, что даже самый близкий друг ему не верит. - И ведёт он себя странно. Смотрит на всех, будто и не на людей вовсе, - Ботанику и самому было известно о презумпции невиновности и тому подобном, но в случае Кизами он отчего-то и не думал сомневаться в его сущности. Влюблённый дурак Куросаки наверняка тоже всё знал. Но требовать от него доказательств было, разумеется, бессмысленно - оттого он и сбежал. Фукурой вспомнил Токо; жаль, что она уже не могла сказать, кто её убил. Что же она чувствовала в последние секунды, её зарезал собственный одноклассник...Какое-то время эти двое продолжали слоняться по школе. Они не читали записок, оставленных их предшественниками, не проверяли классы, не звали своих одноклассников, не искали выход. Они просто брели вперёд, держась за руки. Шли, куда глаза глядят. Будто просто прогуливались по коридорам школы в обеденный перерыв. Ни один не пытался заговорить о том, что ждёт их дальше. Оба отлично понимали, что в этих стенах их жизни закончатся, и не хотели поднимать на поверхность горькое очевидное.- Кстати, о ножах... Масато, может ты вернёшь мне мой? - Спросил Шимада у друга спустя несколько минут тишины, - Вдруг мы встретим Кизами или кого другого.- Ещё чего, - Отличник нахмурился и положил руку на карман своего пиджака, в котором лежал сложенный нож-бабочка, отобранный у Кая ещё в начале учебного года. - Не хватало, чтобы и ты кого-нибудь пришил.- Тогда зачем ты его сам с собой носишь? - Парень так странно посмотрел на своего одноклассника, что тому стало не по себе. Потому что в какой-то степени он был прав. Фукурой был излишне строг к своему другу. И не принимал никаких оправданий, до дотошности принципиальный в своей позиции блюстителя порядка. "То, что он мне нравится, ещё не значит, что я должен делать ему поблажки", - так думал Масато.- Затем. - Слегка нахмурился отличник. Не хватало ещё признаваться в том, что он, как последняя романтическая сопля, просто любит таскать с собой вещь, принадлежащую Шимаде, - Я же сказал. Отдам после выпускного.- А ты разрешишь мне пригласить тебя на танец?
- Посмотрим на твоё поведение, - Фукурой надвинул очки на нос. Давно пора бы купить новые. Эти постоянно сползают. Насупившийся отличник выглядел забавно. Точь-в-точь Номура-сэнсей. Это вызвало у Шимады лёгкую улыбку.
Фукурой вгляделся в темноту. Где-то в конце коридора светился фиолетовый огонёк. И, кажется, он увеличивался в размерах. Присмотревшись, Масато понял: он не увеличивался, он приближался. Постепенно "огонёк" перестал быть просто светящимся пятном и сформировался в силуэт, судя по всему, маленького ребёнка, у которого не было половины головы.
- Сато, это призрак, бежим! - Шимада сжал руку одноклассника сильнее и во всех ног понёсся вместе с ним по коридору. Заметив, что её потенциальные жертвы собираются сбежать, девочка поднялась в воздух и полетела к ним. Они были довольно медлительными, эти призраки, но в темноте и с полнейшим незнанием местности школьникам было сложно от них скрыться. Оставалось только бежать изо всех сил и надеяться, что страх не загонит их в тупик.- Хэ... оя... о-ова?! - Пронзительно закричала она. Из призрачного рта вырывалось что-то не похожее на речь. Сплошное бульканье крови и нечленораздельные звуки. - Венихе... ою... о-ову!- Отпусти меня! - Вспотевшая ладонь Масато легко выскользнула из руки красноволосого; отличник попросту не успевал за своим другом, хоть и бежал изо всех сил. Адреналин выбросился в кровь. Им никогда в жизни не приходилось бегать так быстро. Трупы, что попадались на их пути, они попросту перескакивали, чудом умудряясь не споткнуться. Они уже находили обезглавленные тела школьников и теперь уже поняли, чьих это рук дело. Призрачная девчонка отчаялась найти собственную голову и отбирала нужную часть тела у тех, кто встречался ей на пути. Такая участь совсем не устраивала Фукуроя: он прибавил ходу, стараясь не отставать от Кая, но из-за темноты и застившего глаза страха видел не более, чем кусок пола перед собой, и слышал лишь удаляющийся звук его шагов.Понемногу призрак отстал. Хрипящее бульканье становилось всё тише и спустя какое-то время затихло вовсе. Завернув за угол, Фукурой согнулся и упёрся руками в свои колени. Когда он отдышался, то выглянул за угол: никого. Девчонка перестала их преследовать.- Она ушла, - Сказал он и развернулся к месту, где должен был стоять Кай. Но его там не оказалось, - Шимада, какого чёрта? Выходи сейчас же! Это совсем не смешно!Никто ему не ответил. Ни через пять минут, ни через десять, когда ситуация уже перестала быть похожей на затянувшуюся шутку. Кай будто бы растворился в воздухе или провалился под землю. Сам он уйти точно не мог: Фукурой отлично его знал и понимал, что у шимадовской безответственности есть границы. Он не стал бы бросать своего друга на произвол судьбы. Понемногу Масато становилось всё страшнее. Школьник понимал, что его одноклассник вряд ли сможет бороться с призраком или кем-то ещё, кто может обитать в таком месте, но рядом с Каем всё равно было спокойнее. А теперь он исчез. Коридоры стали выглядеть ещё более жуткими; ощущение того, будто из темноты вот-вот выскочит очередной призрак, не давало покоя.Фукурой обошёл каждый класс, осмотрел каждый угол на этаже, где находился, но Шимады нигде не было. И ни единого намёка на то, куда он мог пойти. Фукурой прислушивался к каждому шороху, каждому щелчку, хоть у него и перехватывало дыхание от страха. Но всё это было совершенно бессмысленно: Кай исчез. Побродив по коридорам ещё немного и окончательно удостоверившись, что Шимады здесь нет, Сато спустился на этаж ниже. Пройдя немного, он услышал чьи-то стоны.
- Кай! - Позвал ботаник и поспешил к источнику этого голоса. Стоны не пропадали, а усиливались по мере того, как Фукурой приближался. К счастью, а может быть и нет, тем, кого он нашёл, оказался не Шимада.
На заплесневелом полу, неподалёку от чьего-то полуразложившегося тела, в луже собственной крови, раскинув руки, лежал Кенсуке Куросаки. Его живот был глубоко пропорот, и в разрезе виднелись органы. Лицо школьника покраснело и опухло от слёз, которые всё никак не переставали течь. Заметив, что кто-то приблизился, Куросаки с трудом повернул голову в сторону Масато. Глаза его расширились, он раскрыл пересохший рот и еле слышно пробормотал:- Ки... за... ми...
То, что почувствовал Фукурой, сложно описать. Обычно он радовался своей правоте, но только не сейчас. Хотя в первую секунду после осознания произошедшего ему захотелось крикнуть выпотрошенному однокласснику что-то вроде: "А я ведь говорил!". Но это было бы ужасным поступком. Потому что весь класс, вся школа знала о том, что Куросаки был влюблён. И никакие слова других ребят о том, что Кизами ненормальный, не могли его образумить. Глупый Кенсуке - за что боролся, на то и напоролся...Огорошенный Масато даже не уловил мгновения, в которое тот умер - просто, в очередной раз взглянув на одноклассника, он понял, что тот перестал и стонать, и дышать. Слёзы застыли на его его широко раскрытых глазах, помертвевших, и в отличие от Токо Кирисаки, не сохранивших никакого отблеска жизни."Может, ты вернёшь мой нож? Вдруг мы встретим Кизами", - Пронеслось в голове у Фукуроя голосом его красноволосого друга.Ну почему он такой идиот? Почему не мог засунуть свою гордость себе в задницу и послушать своего одноклассника?! Сато запаниковал. Что может противопоставить безоружный Кай психопату, у которого в руках нож, предназначенный для убийства людей?
- Кай! Ка-ай! - Фукурой побежал по коридору, зовя своего друга во всё горло. Его трясло, как никогда в жизни. Потому что самый дорогому для него человеку грозила смертельная опасность. И, что самое ужасное, в этом была вина самого Масато.
***Холодно. Было жутко холодно. Даже пальцами получалось шевелить с трудом, не то, что двигаться. Но тем не менее, Окава шёл, пусть и медленно, пусть и сильно хромая - оставаться на месте было нельзя. Вывихнутая нога чудовищно болела. Стопа так распухла, что ботинок стал тесным, и из-за этого боль только усиливалась. Он прислушивался к каждому шороху, боясь, что за углом окажется Кизами и перережет ему глотку. Совсем как Катаяме, чей уже остывший труп лежал в коридоре неподалёку. С такой травмой и в таком состоянии много не пройдёшь. Томохиро заставлял двигаться один лишь страх. Он совсем не хотел умирать, но лежать в ожидании смерти не мог себе позволить.Опустив взгляд вниз, на свои ужасно мёрзнущие руки, школьник заметил, что его пальцы испачканы какой-то чёрной грязью, которую не было ни сил, ни желания оттирать. Парня мучила совесть за то, что он оставил своего лучшего друга. Может, это было глупо, ведь Рёсуке умер несколько часов назад; Окава пробыл с ним всё это время, обнимая коченеющее тело, и лишь недавно с трудом заставил себя уйти. Очень сильно хотелось пить и есть. Но ни еды, ни воды здесь не было. Только мертвечина, для поедания которой у Томохиро оставалось ещё многовато рассудка.Краем глаза Окава заметил возню в одном из классов. Подойдя ближе, он заглянул сквозь запылившееся стекло. В помещении он увидел страшную картину: на парте лежала маленькая девочка, вокруг неё стояли светящиеся красным призраки детей, погибших здесь когда-то, и ковырялись в её внутренних органах своими крошечными пальчиками. Неподалёку от на полу лежала нижняя половина тела ребёнка, а её верхняя часть отсутствовала. Рядом с ней на стуле сидела другая школьница. Её можно было бы принять за живую, если бы не пробитая голова. Форма на всех троих была одинаковой. Одноклассницы. Подружки, которым в голову взбрело провести чёртов ритуал.- Нана-ча-а-а-ан! Нари-ча-а-ан! Мамочка! Помогите! Мне больно! Больно! - Но никто, разумеется, не пришёл к ней на помощь. Призраки хихикали, вытаскивая её кишечник, а Окава просто стоял и смотрел на всё это. Он ничего не мог сделать. Разве маленький и слабый Томохиро может победить призраков, подвергая к тому же и себя смертельной опасности? Да и бедная девочка не сможет выжить с такими ранами. Нана-чан и Нари-чан, которых та звала, по всей видимости и были теми трупами рядом с ней. Никто уже не мог прийти ей на помощь.