Глава 2.1. Марта. (1/1)

Марта не совсем понимает взрослых людей. Быть откровенной, она и сверстников порой понимает с немалым трудом, часто оправдывая себя тем, что слишком много времени проводит с книгами и музыкой вместо невинных (или не совсем) прогулок с подростками. Наверное, поэтому у нее не слишком много друзей, но она никогда не жаловалась по этому поводу?— ей хватало того общения, что у нее было благодаря школе и тренировкам по скалолазанию.Но социализация в мире ?взрослых? людей происходила исключительно в кругу семьи, потому она не понимает, как в столь мудром человеке может помещаться столько ненависти по отношению к ребенку. Нет, она, безусловно, осознает, как нейронные связи мозга передают импульсы, которые затем превращаются в эмоции, но не понимает она чуточку иной аспект. Возможно, она действительно ещё не доросла до подобных вещей, но, вспоминая, как прошлым вечером отец, надрываясь, кричал на сестру, она осознает, что для чего-то вовсе необязательно быть взрослым. Понимание и милосердие?— оно либо с детства, либо уже никогда. И ей крайне неповезло, что отцу выпал второй вариант.Марта не может сказать, когда это началось. Она будто просто проснулась одним утром, и именно в тот день дом превратился в подобие ада на земле, а отец из строгого, но вполне спокойного мужчины?— в тирана. И его деспотизм стал неожиданно распространяться на всех жильцов их дома.Самой старшей сестре доставалось нехило, но, впрочем, все ограничивалось лишь криками и пустыми угрозами. Будучи довольно толстокожей, она могла абсолютно спокойно снести его истерики, на утро даже не помня, за что ее бранили вечером. История повторялась из раза в раз, цикл проживал до вечера, погибал, затем начинался вновь. Сменялись лишь причины ругани, все остальное?— заевшая на проигрывателе кассета.Самой Марте было тоже не так уж тяжело. Порой у отца возникали странные вопросы на ее счёт, но почти всегда она оставалась невредимой. Возможно, по причине того, что успеваемость в школе была всегда выше средней, но совсем не факт, однако, саму ее мало волновало, почему отец не кричит на нее. Задаваться таким вопросом было бы ещё более глупо, чем вопросом, почему кричит.Но спрашивать себя, Вселенную и маму об этом по поводу средней сестры уже не казалось столь бесполезным и бессмысленным.Ей доставалось больше всех, ведь меньше всех она отличалась терпильством и смирением, продолжая гнуть свою линию. Каждый раз, когда на кухне начинался концерт, Марта тихо сидела в комнате, ожидая, что вот-вот произойдет что-то очень плохое. От липкого страха не выходило избавиться, даже когда заплаканная сестра заходила в комнату, потирая красную щеку, и велела ей ложиться спать. Напротив, чувство набухало внутри, с каждым днём становясь все более острым и болезненным. Она любила сестру и боялась того, что мог сделать отец. Боялась того, что была абсолютно беспомощна перед этим. Она не могла ничем помочь, лишь прислушиваться к звукам на кухне и тихо надеяться, что вот-вот все закончится.Но ничего не заканчивалось.Шли дни, недели и месяцы, а крики отца продолжали доноситься из разных уголков дома с завидной стабильностью.И тогда Марта привыкла. Привыкла к тому, что никакой любви от отца ни одна из них не получит, что мама будет как и прежде молчать, что ни одна из них не в силах сделать что-либо, кроме как дождаться совершеннолетия и уйти. И если старшей сестре оставалось без малого полгода (а они все втроём уже начали зачеркивать дни до этого события), то Марте предстоял срок в четыре года.Четыре чертовых года.Стараясь не свихнуться от вечного шторма в доме, она нашла для себя способ сбежать от этого. Бесперебойные олимпиады, занятия спортом, мастер-классы, лагеря и прочая ерунда, лишь бы не быть в стенах личного ада.Там то она и познакомилась с Лёшей.