Гардероб настоящей леди (1/1)

Платье стоило ей почти всех денег, вырученных в круге. Красивое, нежно-бирюзового цвета, оно выглядело дороже, чем было на самом деле и – что самое главное – в нем не стыдно было выйти в люди. В настоящий цвет общества. Мир магии, денег и власти.Именно туда Мэй и стремилась, хотя окружающие с детства твердили ей, что шансов нет. Ни правильных родителей, ни денег – а собственных силенок ни за что не хватит. Мэй не собиралась их слушать. Она была твердо намерена победить в этой борьбе за место под солнцем.И пусть сейчас на нее смотрят, как на жалкое недоразумение, проникшее на бал не иначе как проползя сквозь живую изгородь, Мэй намеревалась все изменить. Но для того, чтобы появляться в свете на балах и званых вечерах, ей нужен был соответствующий гардероб. А тевинтерские магистры с таким упоением сорили деньгами, что Мэй могла позволить себе разве что одно скромное платье – и то несколько месяцев проэкономив на всем, чем только можно.И все же на балу она блистала: не внешним видом, разряженные дамочки, прикрывая лица веерами, почти не скрываясь, хохотали и показывали пальчиками за спиной, и кавалеры на танец не приглашали. Зато Мэй между делом удалось завести пару полезных знакомств и получить еще одно приглашение. Для безродной нищенки – целая победа!Но теперь перед ней встала новая проблема: негласный этикет предполагал менять наряд каждый выход в свет, а у Мэй просто не было денег на такие изыски.И тогда она взялась за нитку с иголкой.Пять бессонных ночей, исколотые до крови пальцы, моток тесьмы и рулон газовой ткани темно-фиолетового цвета. Подол пришлось укоротить, хитроумно подшив, сверху пустить воздушную ткань. Из нее же декоративный шарф и пышный бант на груди.В этот раз на нее ?показывали пальцем? куда чаще, но Мэй не слушала. Блистать в грошовом платье, да еще и собственноручно перешитом, было трудно, но не невозможно, ведь маг – это не только дороговизна намотанных на него тряпок. И пусть сейчас над ней смеялись, пара брошенный ею острых замечаний не осталась без внимания, а один из магистров был настолько любезен, что вспомнил ее имя без подсказки.От газовой ткани пришлось избавиться, как и от рукавов, а платье вновь обрело прежнюю длину. На сцену вышли кружева, словно чехол охватывающие платье и удачно маскирующие неизменный цвет основы.На все ?изысканные? шутки, вроде: ?Я смотрю, вы верны этому цвету!? – Мэй с улыбкой отвечала: ?Конечно, ведь это символ верности. К тому же, он дивно подходит под цвет моих глаз?. Она получила еще три приглашения и просьбу занести как-нибудь на днях одну из последних ее работ о мифическом красном лириуме.Немного подумав, Мэй обкорнала подол, открывая ноги, лишь сзади, как уступку скромности и консерватизму, оставив шлейф. Лиф и подол она усеяла цветами из нежно-голубой ткани. Цветы пришлось мастерить самой, поначалу они так и норовили раскрутиться, но Мэй была бы не Мэй, если бы уступила глупым клочкам материи. Ее платье должно было быть безупречным.Да, ее по-прежнему не воспринимали всерьез. Да, над ее ?незаменимым платьем? смеялись чуть ли не в лицо. Но приятие этой пестро раскрашенной толпы Мэй и не требовались. По-настоящему важными были только слова:– Я посмотрел вашу работу. В ней есть несколько любопытных моментов…