Часть 6 (1/1)

София возвращается к ним, когда солнце уже начинает свой путь на запад, к горизонту. Она разрешила свой вопрос одновременно и быстрее, и медленнее, чем думала: Алекс, некогда оператор Длани, а теперь её правая рука, дал наводки на конкретные имена и даты, но не больше. То, что количество её союзников можно пересчитать по пальцам одной руки, — давно уже ни для кого не новость, но то, что против неё созывают целую рать врагов, — вот это уже другое дело.Корпорация — её единственная опора и щит, но и она может превратиться в меч, направленный в обратную сторону.София так поглощена мыслями о многоуровневой шахматной игре, в которую её втянули, что не замечает вытянутого лица Кэла и мрачного взгляда Лары. Они сидят на кухне, за круглым столом, сутулые и молчаливые, и она так бы и прошла мимо них, если бы Кэл не подал голос:— Ты где ночевала?Софию неимоверно забавляет нелепость формулировки, поэтому она усмехается:— Ты интересуешься как муж?— София, не своди всё в шутку, — вмешивается Лара. Она встает из-за стола, подходит к Софии и складывает руки на груди. — У нас к тебе есть пара вопросов.— Учитывая, что прошлым вечером вы меня видеть не хотели, я удивлена, что вы вообще хотите со мной разговаривать.София, как и при разговоре с Кей, слишком поздно прикусывает язык. Ей меньше всего хотелось показывать, как сильно её задело их отношение, и теперь Софии остается лишь надеяться, что они не придадут её словам значения.— Поверь, — гримасничая, говорит Лара, — мы и не хотим.— Лара.София не может скрыть удивления, когда слышит, каким глубоким и повелительным тоном Кэл одергивает свою ненаглядную любимицу. Он продолжает: — Мы договаривались.— Чёрт тебя дери, Кэл, — огрызается Лара, — ты вообще на чьей стороне?Кэл долго держит тяжёлый взгляд на девочке, пока она, побеждённо потупив взгляд, не садится обратно, попутно кривя губы и бормоча себе что-то под нос. Он выдвигает рядом стул и вновь обращается к Софии:— Сядь.София сбрасывает на ближайшее кресло сумочку и пиджак, который практически не снимала в дороге. Присоединившись к ним за столом, она откидывается на спинку и складывает руки на груди.Не зная почему, она вспоминает биатлонистов, которые только и успевают что стрелять и бегать без перерыва.— Не пойми нас и меня, в частности, неправильно, — начинает Кэл, — но нам очень важно знать, где ты всё это время была. И с кем.Если они ожидают, что София, гендиректор "Абстерго", возьмёт да отчитается перед двумя ассасинами, то они либо полные дураки, либо у них припасен рычаг давления, к которому не хотят прибегать сразу. Как можно аккуратнее подбирая слова, она отвечает:— Думаю, я, как всё-таки свободная женщина, имею право на свои секреты.— А мы так не думаем, — резко возражает Лара, а затем добавляет: — и тебе не советуем. Не забывайся, что в конечном итоге, мы — два ассасина, а ты — один тамплиер. И если ты думаешь, что ты не значишься в наших списках на…— Лара, — вновь перебивает её Кэл.— Боже милостивый, — вздыхает София, закатив глаза, — дай ребёнку уже договорить. Впрочем, я и так знаю, что она хочет сказать. Вообще, удивительно, что у вас ушло целых два дня на то, чтобы перейти к угрозам.— Мы не переходим, — возражает Кэл, но смотрит при этом на Лару, которая буравит его обиженным взглядом. — Наша Лара просто не знает, как правильно спросить кое о чем.“Наша”. София бы прыснула смехом, если бы не туманный предмет всё не начинающегося разговора. — Да о чем уже? — спрашивает София.Кэл и Лара переглядываются, и он наконец говорит:— Мы узнали, что этой ночью кто-то очень вооруженный искал группу ассасинов. По координатам, высланным… тобой.Он делает такую паузу, будто она должна ахнуть или упасть в обморок от откровения или почувствовать себя загнанной в угол.— Раз вам известно так много, — начинает она, — может, тогда расскажете мне: у них получилось?Кэл разочарованно опускает веки, и Лара вновь взрывается.— София, это наши братья и сестры... — Ты ожидаешь извинений или чего-то ещё? — перебивает она. — Я в "Абстерго" работаю, если вы забыли, и частично координировать ударные группы — одна из моих новых задач.— А ещё ты рассылаешь подчиненным инструкции о том, что Кэл тебе нужен живым, — добавляет Лара. — Чтобы выпытать у него, где Яблоко. Выпытать, — повторяет она.София впервые за долгое время теряется, и к её лицу подступает краска. В общих чертах это, конечно, правда, вот только Лара не учитывает целый набор маленьких, но важных деталей. Она на миг задумывается, а не посвятить ли в них её новую “семью”, но, оценив ситуацию, решает, что это будет опасно. Она говорит:— Мы партнеры временные. Я не питаю иллюзий, что как только мы получим друг от друга что хотим, вы возьмете и забудете о моем существовании. И точно так же я не забуду о вашем.— То есть, ты считаешь, что это нормально? — спрашивает Лара. — Одной рукой ты будешь протягивать Кэлу лекарства, а второй — отдавать приказ своим людям поймать его?София начинает раздражаться против своей воли.— Для сравнения, твой Кэл в ответ мог бы предоставить хоть крупицу... — Она случайно ловит взглядом Кэла, и тут же замирает. — Господи Иисусе, — выдыхает она.У него быстрой струей из носа течет кровь, и не успевает он опомниться и заметить, что что-то не так, как два красных пятна попадают ему на футболку. София стремглав бросается к своей сумочке, достает упаковку носовых платков, но стоит ей обернуться, чтобы вернуться к Кэлу, как она почти спотыкается об Лару.— Ни шагу, — говорит та и, вырвав платки из рук Софии, начинает с подозрением рассматривать каждый из них.— Ты серьезно? — спрашивает София и указывает за спину девочки. — У твоего Кэла кровь из носа, и вместо того, чтобы помочь ему, ты решаешь помешать мне?Лара задета за живое: она краснеет от стыда, опускает взгляд, но все равно стоит на своем.— Я помогаю ему, защищая его от тебя. Откуда ему знать, откуда мне знать, что ты не пичкаешь его всяким дерьмом, чтобы потом спокойно не упрятать его черт знает куда? — Удостоверившись, что бумажные салфетки не таят в себе никакую высокотехнологичную, биохимическую или ещё-черт-знает-какую угрозу, Лара подбрасывает их Кэлу, и он, почти не следя за ними взглядом, в тот же миг ловит их. Она продолжает: — И ещё один совет, София. Может, тебе и дальше лучше ночевать где-нибудь в Риме или Неаполе или куда ты там летала той ночью. В конце концов, мы партнеры временные.От наглости этой девчонки София теряет дар речи.— Ты серьезно? — только и может переспросить она. — Да, вполне. София косится на Кэла в ожидании поддержки, но он избегает взгляда, изображая, что всецело поглощен остановкой кровотечения, и от этого возмущение в Софии набухает огромным удушающим пузырем, готовым вот-вот лопнуть. Одно дело — когда он согласен, что она может что-то выкинуть, и совсем другое — когда он согласен, что этой причины достаточно, чтобы выгнать её из собственного дома, пусть и временного.— Открой перед ассасином двери, — горько говорит она, дотягиваясь до пиджака и сумки, — и он приставит клинок к горлу прямо на пороге.София напоследок поочередно косится ещё раз на Кэла и на Лару. Первый по-прежнему прячет взгляд, последняя — гордо поворачивается к Софии спиной.Если ассасины это понимают под “союзом”, то они откроют для себя много нового, когда заглянут в толковый словарь. ***За барной стойкой стоит грек лет тридцати, с отсутствующим видом протирающий прозрачные стаканы белоснежной салфеткой. Подобно сигнальному маяку, она броско светится в его руках под ультрафиолетовым освещением клуба, и уже после двух шотов за ней становится наблюдать так же интересно, как за рыбкой, снующей в аквариуме. В коротких перерывах между этим бармен готовит коктейли и разливает напитки, но посетителей здесь немного — до курортного сезона осталась еще пара месяцев — а потому, почти всегда, когда Кэл поднимает на него взгляд, тот стоит на месте, и вытирает стакан.Не исключено, что он вообще весь вечер вытирает один и тот же стакан.После ухода Софии Кэл успел поговорить с Ларой — хотя “поговорить” не совсем тот глагол, который описывал бы обмен упреками или голоса, почти срывающиеся на крик. Если он будет искать её приемную мать, сказала Лара, то она возвращается назад. Она сказала, что не хочет смотреть, как он губит себя, заключая заведомо опасный договор с тамплиерами, не хочет видеть, как он сам помогает Софии ускорить его кончину.Она сказала, что она его любит, и он — и есть её Братство. Черт бы побрал этих женщин.За его спиной, под пышной пластиковой кроной невысокого искусственного деревца, небрежно увитого гирляндой, шумит дружная компания, состоящая из двух девушек и трёх парней, все местные. Единственные слова на греческом, которые знакомы Кэлу — это те, что попали в английский язык лингвистическими перипетиями смен цивилизациий, но чтобы понять, по какому случаю собралась эта компания, не нужно владеть широкими познаниями в языках вообще: избитая мелодия “С днём рожденья тебя” звучит одинаково, пожалуй, в любом уголке мира, пой ты текст хоть по-китайски, хоть по-русски. Более того, не нужно владеть языками, чтобы узнать, что именинницу зовут Мариной.Кэл опустошает ещё шот, когда замечает, что компания подозрительно притихла. Он выигрывает у себя спор, когда слышит за спиной стук каблуков, а затем периферийным зрением улавливает, как на круглую оранжевую табуретку рядом с ним садится одна из девушек.— Меня зовут Марина.Кэл выигрывает у себя ещё один спор.— Именинница? — спрашивает он.Девушка, которая оказывается невысокой, с кудрями на манер прически какой-то популярной сейчас певицы и смуглым личиком, украшенным косметикой в правильных пропорциях, кивает головой.— Тогда за тебя, — говорит Кэл и опрокидывает ещё один шот. Он чувствует, что наутро его голова не будет ему благодарна.— Что ты здесь делаешь? Имею в виду, один.— Веришь или нет, но ищу жену, — отвечает он и показывает ей золотое кольцо на безымянном пальце. Шлагбаум для того, что сейчас, возможно, у девчонки в голове.— А что, если ты её только что нашёл? — спрашивает она с кокетливой и веселой улыбкой.Кэлу очень нравится её находчивость, и он смеётся в ответ.— Тогда, — говорит он и поднимает ещё один шот, — за нашу свадьбу.***Её друзья, те, что говорили по-английски, шутили чаще, чем любой известный комик на стенд-апе. Они, подыгрывая “молодоженам”, поздравили их со свадьбой, и начали травить Кэла байками о его невесте.Уже после рассказа о том, как Марина сбежала из дома в костюме русалки вместе со своей подругой и о том, что родители узнали о том, где она, из выпуска новостей, Марина вдруг спросила:— А твоя жена, которую ты искал, какая она из себя?— Знаешь, если бы Бог вдруг создал большую белую акулу, но в последнюю минуту передумал и сделал из нее женщину, то это была бы моя жена.Марина смеётся, но продолжает допрос.— Нет, а внешне?— Бледная, как смерть, холодные голубые глаза. Одевается в вариации делового костюма.Что-то не так.— А что? — спрашивает он.Марина, подсказывая, переводит взгляд ему за спину, а затем, с невинным видом поджав губы, полностью поворачивается к своим друзьям.Кэл смотрит за плечо, и тут же жалеет об этом.Помяни чёрта.— Я как раз тебя искал. Дорогая.— Кэл, поговорим снаружи, — отвечает она и, не дожидаясь его, выходит.Убедившись в том, что угроза миновала, Марина награждает его сочувствующим взглядом.— Дерьмово вышло, — говорит она.— Не говори. И давно она там стояла?— Уже прилично, пожалуй.Кэл спрыгивает со стула и собирается уходить, но в последний момент задерживается.— Как думаешь, про “акулу” она услышала? — спрашивает он.— Не знаю, но, говорят, слух у больших белых хороший.***За дверями бара ночь совсем другая, тихая и какая-то мягкая. Только оказавшись на подкашивающихся, непокорных ногах, Кэл осознает насколько он перебрал с выпивкой. Мир вокруг крутится, как на волнах, и шум ленивого прибоя неподалеку только усиливает этот эффект.— Кэл, мне всё равно, что ты давно не расслаблялся или что тебе было скучно, или что тебе было просто одиноко. Если ты не помогаешь мне вылечить твою голову, то, пожалуйста, хотя бы не мешай мне в этом. Я ясно выражаюсь?Холодный воздух ещё не выветрил полностью алкоголь, и потому язык Кэла проявляет больше храбрости, чем хотелось бы.— Если честно, не очень.— С чего ты решил, что во время курса тебе можно алкоголь? Сейчас, — уточняет она, — когда мы ещё не знаем, как ты отреагируешь на препарат?— А почему нет?— Кэл, если ты думаешь, что всё это смешная игра, то я тебе напомню: я рискую жизнью. Прямо сейчас. Разговаривая с тобой. Мне даже кажется, что я хочу твоего выздоровления сильнее, чем ты. Отношусь я к твоей проблеме явно ответственнее.— Может, потому что за мою проблему ты и ответственна?Бледная кожа Софии, почти белая в свете фонаря, под которым они ведут разговор, покрывается багровыми пятнами, и Кэлу кажется что он вот-вот заработает пощечину. Он, может и пьян, но он достаточно наблюдателен, чтобы не упустить, как её деликатные руки сжимаются в кулаки.Но никакого удара не следует.— Я знаю, — вместо этого говорит она, спокойно и почти примирительно. — Но если ты намерен ставить палки в колеса во всех моих начинаниях, независимо от пользы, которую они тебе принесут, то, пожалуйста, сообщи мне об этом немедленно. Может, я хотя бы успею купить билет на утренний самолёт и избавить вас от своей компании.— Хорошо, я тебя понял. Никакого алкоголя.— Вот и отлично. А теперь возвращайся в коттедж, пока паром ещё ходит. Вдруг припадок случится или что хуже. Не заставляй Лару беспокоиться на пустом месте.— Я вообще-то за тобой сюда выбирался, — говорит Кэл.— В самом деле? — спрашивает София, и хотя в её тоне нет ни капли сарказма, по еле заметному движению брови и беглому взгляду в сторону бара Кэл догадывается, что София подвергает сомнению каждое его слово.— Да. Сюда я на всякий случай зашёл. Проверить.— А потом, что, заблудился в районе барной стойки и не нашел выход?Кэл не отвечает.— Ну, вот ты меня и нашел. Точнее, я — тебя, но это неважно. Возвращаться всё равно, как я поняла, мне не стоит, и испытывать судьбу как-то не хочется.— Лара, может, и поднимает шум, но глупить она не будет, — заверяет Кэл. — Она тебя не тронет.— А ты, Кэл? Если тебе позвонят и скажут, мол, вот он, настал последний час Софии Риккин, что ты сделаешь?Кэл пожимает плечами. Он уже думал об этом, и не придумал ничего честнее.— Дам тебе этот час на то, чтобы ты исчезла с глаз моих. И ни минутой больше.София говорит:— Милосердно.Она улыбается, одновременно и искренне, и грустно, и добавляет:— А я-то по глупости надеялась, что ты не дашь в обиду своего доктора.— Я по глупости надеялся, что ты прекратишь на меня охотиться.Кэл, уже изрядно протрезвевший, по-джентльменски протягивает ей руку.— Пошли? Пока паромы работают.Она смотрит на его ладонь и молчит, колеблется. У неё на лице нарисованы все знакомые ему эмоции: сомнение, тревога, даже страх.Он испытал то же самое перед первым прыжком веры.А затем она осторожно кладет свою руку в его и несмело сжимает её. Ладонь Софии оказывается куда теплее и мягче, чем он ожидал.Они идут к берегу в молчании, которое, кажется, умоляет о том, чтобы его нарушили. София или этого не замечает, или проявляет больше терпения, чем он.— Ты не можешь сделать так, чтобы нас перестали искать? — спрашивает Кэл.— А ты не можешь сделать так, чтобы мое имя вычеркнули из ваших списков? — парирует София.Он вновь замолкает на какое-то время, а потом приводит довод:— Я не управляю транснациональной корпорацией.София усмехается.— Кэл, а как ты себе это представляешь? Генеральный директор "Абстерго", София Риккин, недавно потерявшая отца от рук ассасинов, прекращает охоту на главного подозреваемого? Более того, София Риккин под предлогом отпуска пропадает, не сообщив никому о своих координатах, и, учитывая все обстоятельства, появится ли она вовсе? Не вела ли она всё это время двойную игру? Ты говоришь о доверии, Кэл, когда оснований доверять Ордену у меня не больше, чем доверять тебе. Ты говоришь о том, что я управляю "Абстерго", но, если уж на то пошло, то это "Абстерго" управляет мной.Она говорит:— Не пойми меня неправильно, мой дорогой Кэл, но я не в том положении, чтобы решать, кого казнить и миловать. И для меня сейчас единственная разница между Орденом и тобой в том, что ты физически ближе, чтобы меня убить.