Зарисовка 1. Возвращение Анны. (1/1)

Шли дни… Наш Султан привыкал жить своей новой жизнью. Управлял государством, начал приводить в действие свои планы по упразднению корпуса янычар, планировал новые реформы. Дело двигалось, но не так быстро, как ему хотелось бы. Он был очень благодарен судьбе и Аллаху, что у него есть такой друг и советник, как Намык Паша, с которым можно поговорить о чём угодно. Он чувствовал его поддержку и уважал Намыка за его широту взглядов, за то, что он обладал достаточной смелостью и независимостью для того, чтобы высказывать ему свои возражения или предлагать идеи, отличные от привычного образа мыслей Повелителя. Это расширяло его горизонты и помогало принимать действительно мудрые и действенные решения. Да, он правильно сделал, что отправил в своё время Намыка в Европу. Сейчас это начало приносить свои долгожданные плоды. Янычары всё ещё были недовольны тем, какие изменения начали происходить в их жизни, но после того, как был подавлен их бунт и были отстранены их прежние командиры и назначены новые, были проведены необходимые переговоры, появилась надежда, что модель новой армии всё же приживётся. Как говорится, собаки лают, караван идёт. Дети были здоровы и уже начали привыкать к новому учителю французского, правда, эти занятия не вызывали у них особого энтузиазма. Ну что ж, и Анну в своё время они восприняли в штыки, привыкнут.Анна… Как часто он вспоминал о ней долгими одинокими вечерами. Иногда запрещал себе думать о ней, когда его любящее сердце сжималось от невыносимой тоски и одиночества и рвалось к той, которая так легко и неожиданно упорхнула от него. Что заставило её так поступить? Неужели она и правда так соскучилась по России, из которой, по её словам, уехала ещё ребёнком? Где она сейчас, его Голубка? Здорова ли? Счастлива? А, может, всё же вышла замуж за своего Николая? При мысли об этом руки сжались в кулаки, а взгляд Повелителя почернел. Где она сейчас? Как живёт? С кем спорит вечерами? Кто слышит её смех, который так часто разносился по этой комнате и вызывал у него искреннюю, неподдельную радость?Он стал бояться вечеров. Своих одиноких, долгих, молчаливых вечеров. Порой ему казалось, что стены его личных покоев становятся его тюрьмой: тихой, строгой и беспощадной. Беспощадной в своей жестокой и простой правде: единственная женщина, которая была ему действительно нужна, единственная, к чьим ногам он был готов сложить и любовь свою и верность, выбрала жить вдали от него. И эта правда так давила на него своей беспощадностью и жёсткой иронией, что порой становилось просто невыносимо. Он Султан и просто недопустимо, в конце концов, так мучаться из-за женщины. Это женщины добиваются его расположения, это они готовы на всё ради него. А он? Порой он, действительно, был близок к тому, чтобы позвать к себе кого-то из гарема. Не Хошьяр. Она перестала интересовать его и, чисто интуитивно, ему хотелось держаться от неё подальше. Кого-то из наложниц. Ведь в гареме же много красивых, достойных девушек. Пусть ему подберут кого-нибудь. Несколько раз он уже хотел было позвать властным голосом: ?Захир!?, но его останавливало что-то, что было теперь подвластно только его воспоминаниям: шорох её платья, широко распахнутые голубые глаза, полные нежности, это её неповторимое: ?Но, Повелитель…?. Но, Повелитель…. Махмуд усмехнулся. Услышать бы это ещё хоть раз. Да что там раз! Пусть спорит, возмущается, нарушает вековые устои и выводит его из себя! Лишь бы была здесь, рядом, здоровая, полная жизни и упрямства. Его Голубка.А хуже всего становилось от того, что он, Повелитель мира, начал понимать простую и очевидную истину, с которой теперь ему жить всегда: кого ни позови он, это будет обман. Это будут лишь плотские утехи. Его душа и его любовь навсегда теперь с Анной. Даже если она не хочет этого. Вместе с ней в его жизнь вошла нежность и чистота, которых не было раньше. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько живым, что каждая клеточка души и тела откликалась на присутствие женщины и на мучительное её отсутствие. Впервые в жизни женщина смотрела на него, как на мужчину, равного ей по выбору её души, невзирая на его положение. Впервые в жизни женщина не благоговела перед его статусом и не пыталась сблизиться с ним, чтобы получить что-то для себя. Она, эта дерзкая русская учительница, смогла сделать почти невозможное. ?Ну что это за любовь такая? Один мужчина и целая толпа женщин вокруг него!? Это были чуть ли не первые слова, которые он услышал от неё. И в этих словах была такая сила, с которой он не сталкивался раньше. В этом была вся Анна: если любить, то целиком и полностью, и не нужен никто больше. А что, если она уехала именно потому, что поняла: она не сможет всё-таки жить с целым гаремом за спиной??Глупец! Нельзя было её отпускать! Закрыть в комнате и не отпускать до тех пор, пока не назовёт истинную причину своего бегства?. Теперь, когда остыло пламя уязвлённого самолюбия, он понимал, что это было именно бегство. И он позволил ей сбежать. Только вот ещё одна истина состояла в том (и Махмуд это отчётливо осознавал), что он не хочет делать что-то против её воли. Захотела лететь, Голубка? Ну что ж, лети. Только бы ты знала, что можешь вернуться.Она вернулась. И это не сон, и не одна из его назойливых фантазий! Вернулась по своей собственной воле! Стоит и бормочет что-то, неугомонная. Улавливая обрывки её фраз, его воспалённый мозг ликовал, а исстрадавшаяся душа боялась спугнуть это прекрасное видение. Вся в белом, его Голубка, его светлый ангел! И ожерелье его матери разместилось на её груди, напоминая ему о собственном выборе и подтверждая для обоих её окончательное принятие его дара.?Здесь, в этом дворце теперь моё сердце и мой дом?, - взгляд его тёмных глаз потеплел от её простых слов, а душа ожила.Не до конца ещё веря своим глазам, но с каждым шагом всё отчётливее ощущая её присутствие и отсекая все пути назад и для себя и для неё, он уверенно шёл за тем, чего так долго ждал, лаская стоящую перед ним девушку пылающим взглядом.Опустив глаза и продолжая свою сбивчивую речь, Анна и не догадывалась о намерениях приближающегося к ней Повелителя.Помолчи уже, женщина. Дай насладиться твоим присутствием. Резко притянув к себе своё драгоценное видение и оборвав поток льющихся слов, Махмуд жадно впился губами в нежные девичьи губы. Так измученный жаждой путник приникает к живительному источнику и пьёт, пьёт, пьёт, не отрываясь, забывая дышать, пока не будет полностью удовлетворена главная на данный момент потребность тела.Чувствуя, как тонкие пальчики вжались в его плечи, а ноги Анны едва не подкосились от его напора, Махмуд крепче обнял её спину обеими руками, давая понять, что он не отпустит, не даст упасть, не примет отговорок, страхов и неуверенности. Понимая причину её девичьего смущения, он слегка смягчил поцелуй, но не выпустил из своих объятий, чтобы поняла уже, наконец, глупышка: нет никого, кроме тебя. И не будет уже. Только ты и я.***- Захир! – оторвавшись от Анны, но не выпуская её из объятий и глядя в её растерянные глаза, властно позвал Махмуд.- Слушаю, Повелитель, - опустив глаза и чуть приблизившись, сказал хранитель покоев.- Наша учительница возвращается к нам, - всё так же глядя в глаза Анны, но уже чуть отстранив её от себя, сказал Повелитель. И уже повернувшись к Захиру, распорядился:- Оповести Амбер-агу и Джеври-калфу. Пусть подготовят для учительницы её прежнюю комнату. И прикажи подать карету. Учительнице нужно привезти свои вещи.Махмуд всё не отпускал руку Анны из своей ладони, как будто боялся, что она опять сбежит.А Захир не смог скрыть своего ликования и бросил на Анну радостный взгляд. Наконец-то его Повелитель повеселеет! А то сколько дней уже ходит мрачнее тучи. Иной раз и обратиться-то боишься. Ох уж эти женщины! Ох уж эта Анна-хатун! С другими-то было попроще. Из-за других его Повелитель не уходил так надолго в себя. Да другие и не сбегали из гарема, надо сказать.- Слушаю, Повелитель, - взяв себя в руки, как всегда сдержанно ответил Захир. Поклонившись Повелителю и сделав несколько шагов назад, он развернулся и вышел из покоев, чтобы сделать необходимые распоряжения. Будь его воля, вприпрыжку бы побежал!Глядя на него, Махмуд усмехнулся. Слишком хорошо он изучил уже своего верного хранителя покоев.- Так что же, учительница, ты решила вернуться к нам? - спросил он, отпуская Анну и заводя руки за спину. Тон его голоса изменился, и она с удивлением посмотрела на него: что за игру он затеял?Теперь это был не Махмуд, несколько минут назад выглядевший таким влюблённым и радостным. Теперь на Анну смотрел Повелитель Османской Империи – властный и требовательный Султан Махмуд Хан. И для него это не было игрой. Лицо его было непроницаемо, а горячий взгляд прожигал её насквозь и проникал в самую душу. Он должен знать о ней всё: почему она сбежала, зачем вернулась, любит ли его и готова ли принять всё то, что он уже готов предложить ей. Порой он хотел бы остаться лодочником, который когда-то познакомился с этой необычной девушкой, чтобы иметь возможность любить и жить, как хочется. Но на его плечах Империя, доверенная ему предками, благополучие его народа и его детей. И если уж рисковать всем этим, то только ради женщины, которая стоит того, которая чиста и сильна настолько, что не ослабит его, а сделает сильнее и могущественнее. И он, и Анна понимали сейчас, чем они рискуют.- Да, Повелитель, если позволите - кротко ответила она.- Зачем же? – лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым, и только его взгляд ещё давал Анне надежду, что, возможно, она не зря поддалась сегодня порыву и примчалась во дворец.- Если бы на то была моя воля, я и вовсе не уехала бы отсюда, - глядя в эти любимые глаза, ответила она.- Так расскажи мне, что или кто так сковал твою волю, что ты готова была бежать от меня, куда глаза глядят? – чуть повышая голос и начиная терять терпение, требовательно спросил Махмуд.Набрав в грудь побольше воздуха, она начала рассказывать о том, как посол Дмитрий решил сделать из неё шпионку, узнав о том, что она будет жить во дворце и преподавать детям Султана, как угрожал ей смертью её отца, чтобы она согласилась; о том, как заставлял её убить хромого Арифа; о том, как отчаявшись, она решила во всём признаться ему, Повелителю, но известие о смерти Арифа помешало ей; о том, как написала признательное письмо отцу, но его выкрали и вместо него подбросили другое; о том, как на её отца было совершено покушение, и ей помешали выйти из игры, заставив ещё больше опасаться за его жизнь; и о последнем задании – убить его, Повелителя, чего она уже совсем не могла выдержать и нашла единственно верное решение – бежать с помощью Николая. ?Опять этот Николай!? - раздражённо подумал Повелитель. – ?Вертится тут, как назойливая муха! Ещё и бежать предлагает!? И уже совсем сбивчиво она закончила свой рассказ тем, как посол Дмитрий всё же настиг их, и ей пришлось стрелять в него, когда он надвигался на неё, словно обезумившее чудовище. ?О, Аллах! Он её и защитить толком не смог. Довёл ситуацию до того, что ей пришлось взять в руки оружие!?- Теперь вы знаете всё, - тихо закончила Анна, судорожно сцепив пальцы и опустив глаза. – Если вы больше не пожелаете меня видеть, это будет справедливо.Между ними повисло молчание. Повелитель повернулся к ней спиной и подошёл к балкону. Некоторое время он стоял так, а Анна молча ждала его приговора. ?Если вы больше не пожелаете меня видеть!? Для любого другого справедливым и неминуемым возмездием стала бы виселица! Махмуд разрывался между чувствами любящего мужчины и долгом правителя осуществить праведный суд над преступницей.Анна кожей ощущала его внутреннюю борьбу и стояла, ни жива, ни мертва, ожидая решения своей судьбы.Наконец, пронзительную и невыносимую тишину развеял мягкий и вкрадчивый голос Махмуда:- Вот видишь, что бывает, Анна, когда ты не доверяешь мне? – Он подошёл к ней и чуть наклонился к её лицу. – Мне очень печально осознать, что женщина, которую я люблю, не доверяет мне настолько, что готова рисковать своей жизнью, вместо того, чтобы прийти и рассказать всё мне.- Повелитель, я… Её прервал такой уже знакомый жест поднятой и выставленной вперёд ладони.- Я сказал: женщина, которую я люблю, - глядя в её удивлённые глаза и, как бы, закрепляя это обстоятельство в её сознании, твёрдо сказал он. – Или ты будешь говорить, что ничего не замечала и не чувствовала? – требовательно спросил он.- Замечала. Но я боялась в это поверить, - улыбнувшись, тихо сказала Анна.- Боялась настолько, что готова была сбежать? Я никогда не пойму тебя, Анна, - вздохнул он, нежно касаясь ладонью её щеки. – Сначала ты готова умереть вместе со мной, потом спасаешь мою жизнь, рискуя своей, а потом сбегаешь, оставив меня на произвол судьбы. ?Бросила меня один на один со всеми этими женщинами!?В дверь постучали.- Входи! – прозвучал властный голос Повелителя.Вошёл Захир и сообщил, что карета для учительницы подана.Кивком головы Махмуд дал понять, что он может идти.- Тебе нужно съездить за своими вещами, если ты решила вернуться. Мы продолжим наш разговор вечером, учительница.- Так вы простили меня? – прямо глядя на него, спросила Анна.Повелитель чуть наклонил голову вправо, глядя на неё сверху вниз и прищурив глаза, поддразнивая, ответил: - Не испытывай моё терпение, Анна. До вечера.- Повелитель, - сделав прощальный книксен, девушка уже хотела сделать несколько шагов назад, чтобы развернуться и выйти из покоев, но, взяв её за руку, Махмуд удержал её рядом с собой.- Не улетай больше от меня, Голубка, - тихо сказал он, глядя ей в глаза. И столько мольбы было в тихой и смиренной просьбе этого властного и сильного человека, что глаза Анны наполнились слезами. Не было сейчас ни мира вокруг, ни Империи, ни барьеров. Только два сердца, идущие навстречу друг другу, только две души, которые познают, что такое любовь, только мужчина и женщина, которые тянутся друг к другу так сильно, что всё становится возможным.- Не улечу, - так же тихо ответила она, глядя на него снизу вверх открытым, чистым взглядом своих небесно-голубых глаз.И он почувствовал, что нет больше барьеров между ними, нет напряжённости, которая чувствовалась в ней раньше, нет груза, который давил на неё и заставлял убегать от него. Им многое придётся пройти, но теперь они вместе. Продолжение следует...