В горле едкой тошнотворной горечью застревает отчаянный крик, а когтистые и покрытые мягким лоснящимся мехом руки до крови и костей раздирают сведённую судорогой глотку. Длинные волчьи уши слишком четко, слишком громко и ясно улавливают ритмичный стук рядом находящихся сердец, в то время как сияющие потусторонним светом глаза отчётливо видят несуществующие силуэты бегающих нелюдей… И лишь в голове набатом звучит мысль: он слишком мёртв, чтобы быть живым, он слишком сломлен, чтобы быть целостным.